Рассказ предка

Теоретически это могло быть полным объяснением наших внешних и очевидных вариаций, скрывающих глубинное сходство. Но мне кажется, его не достаточно. По крайней мере, я думаю, что ему могло бы помочь дополнительное предположение, которое я предлагаю в виде эксперимента. Оно начинается с нашего более раннего обсуждения культурных барьеров для скрещивания. Мы – действительно очень однородный вид, если считать всю совокупность генов или если Вы берете действительно случайную выборку генов; но, возможно, есть особые причины для непропорционального количества вариаций в тех самых генах, которые помогают нам замечать вариации и отличать наш собственный вид от других. Это включало бы гены, ответственные за внешне видимые «ярлыки», такие как цвет кожи. В очередной раз я хочу предположить, что эта повышенная способность распознавать эволюционировала благодаря половому отбору, в частности у людей, потому что мы – столь ограниченный культурой вид. Поскольку наши решения спариваться настолько подавлены влиянием культурной традиции, и поскольку наши культуры, и иногда наши религии, поощряют нас предвзято относиться к посторонним, особенно в выборе партнера, те поверхностные различия, которые помогали нашим предкам предпочитать членов своей группы посторонним, были увеличены по отношению к реальным генетическим различиям между нами. Такой значительный мыслитель как Джаред Даймонд поддержал подобную идею в «Подъеме и падении третьего шимпанзе». И сам Дарвин, как правило, прибегал к половому отбору при объяснении расовых различий.

Я хочу рассмотреть две версии этой теории: сильную и слабую. Правда могла бы быть любой комбинацией их двух. Сильная теория предполагает, что цвет кожи и другие заметные генетические опознавательные знаки активно развивались как дискриминаторы у выбирающих партнеров. Слабая теория, которую можно представить как введение в сильную версию, отводит культурным различиям, таким как язык и религия, ту же роль, что и географическому разделению на начальных стадиях видообразования. Как только культурные различия достигли бы такого начального разделения, вследствие которого поток генов больше не удерживал их вместе, группы впоследствии развивались бы генетически обособленно, как будто разделенные географически.

Напомню о «Рассказе Цихлиды» – что предковая популяция может расколоться на две генетически различных популяции, только если положено хорошее начало благодаря исходному случайному разделению, которое, как обычно предполагают, было географическим. Барьер, такой как горная цепь, уменьшает генный поток между двумя заселенными долинами. Таким образом, генофонды в этих двух долинах могут беспрепятственно разойтись. Разделение будет обычно подталкиваться различными давлениями отбора; одна долина, например, может быть более влажной, чем соседняя, с другой стороны гор. Но изначальное случайное разделение, которое я пока принимаю за географическое, необходимо.

Никто не предполагает, что есть что-нибудь преднамеренное в географическом разделении. Это не то, что вообще означает «необходимо». «Необходимо» лишь означает, что, если не происходит географического начального (или аналогичного) разделения, различные части популяции будут генетически связаны между собой половым смешением. Видообразование не могло случиться без начального барьера. Как только два предполагаемых вида, первоначально расы, начинают разделяться, генетически говоря, они затем могут двигаться дальше отдельно – даже если географический барьер впоследствии исчезнет.