Рассказ-приквел к Кровавому закону (СИ)

— Ведь я тебя у «лапочек» и не видела… а я у них далеко не первый день. — Следуя примеру Ринслера, Эва прочертила пальчиком косую линию на стене, и посмотрела на своего собеседника совершенно невинным взглядом. Хотя, в этой полутьме, мужчина вряд ли оценил все ее старания.

— Ты что, по темнице соскучилась?

— За правду — в темницу?! Нет, я, конечно, понимаю, ты не хочешь упасть в моих глазах… но я никому не скажу, — клятвенно пообещала девушка и не смогла сдержать улыбки.

— О Берегини… как тебя родители-то терпели? — мученически воскликнул Ринслер в пустоту и, приблизившись к девушке, злобно схватил ее за локоть. До этого она все равно тащилась, как черепаха. Теперь он обеспечит ей быструю доставку туда, где ей самое место.

— Не отрицаешь, — понятливо закивала Эва, едва успевая переставлять ноги за быстрым шагом мужчины. — Как это произошло? — «сочувствующе» поинтересовалась девушка. — В детстве кто-то сделал это с тобой, да?

И она красноречиво повторила движение ножниц указательным и средним пальцами.

Ринслер мог стерпеть все, что угодно. Ну, пособачились бы друг с другом во время этого долгого перехода к «лапочкам». Ну, поогрызались бы. Но намекать на обрезание… это было уже слишком.

Ринслер так резко придавил ненавистную девку к стене, что Эва даже вдохнуть не успела. Мужчина с дикой яростью сжал ей горло и где-то на самом дне собственного сознания услышал жалобный стон. Руки девчонки вцепились в его пальцы, она начала бить его по спине, попробовала ударить по лицу, но в ответ получила лишь грозный, какой-то нечеловеческий рык. Ринслер разжал пальцы и сразу же придавил извивающееся тело к стене еще сильнее. Ни дернуться, ни закричать — последнее вообще было полным абсурдом в этих подземельях. Тут нет никакого дела до какой-то вопящей девчонки.

Ринслер одной рукой вдавливал тело девушки в стену, а второй резко задрал ей платье даже выше необходимой для таких дел высоты. Правда, чтобы удержать трясущуюся теперь уже явно от страха девку, руки пришлось задействовать именно для этой цели, и ноги он ей раздвинул уже коленом.

— Ну как, нравится?! — с полыхавшей в каждом его движении и слове яростью, поинтересовался мужчина.

— Отцепись от меня!!!

Ринслер понял, что стоя ему ее не удержать, и довольно резко толкнул ее на холодный пол. Совершенно не нежно схватил за запястья и завел их у нее над головой. Сам же уселся верхом на девчонку, наклонился ближе и зло сообщил:

— Я люблю смотреть на грудь. Сама снимешь, или мне помочь?

— Да пошел ты в задницу, мразь! — ненавистно выплюнула ему в лицо девушка.

Она не оставляла попыток извиваться и пыталась хоть как-то ударить эту непробиваемую глыбу. Но Ринслер не реагировал ни на истошные вопли, ни на дрыгающиеся ноги. В один прекрасный момент Эве все же удалось укусить чертова маньяка за мозолистую ручищу, но для него это было равносильно укусу комара. Лицо каменное, в глазах хищный огонь. Он не хотел ее, как женщину. Он хотел ее, как зверь, которому плевать на то, что происходит вокруг. Она его разозлила. Она нарвалась.

Платье уже было задрано достаточно высоко, но Ринслеру не нужно было лишь полуобнаженное тело. Она нужна была ему вся.

Послышался треск разрываемой одежды и в следующую секунду Эва потрясенно замерла, понимая, что единственная преграда, хоть немного защищающая ее от этого зверя, теперь представляла собой две неровно порванные части, свисающие по бокам ее тела.

Девушка дернулась, уже прекрасно осознавая, что напрасно. Она не думала, что все это закончится так. Она даже и подумать не могла, что внутри этого типичного с виду мужика живут такие эмоции, которые он не может контролировать. Эва посмотрела на широкую тень, нависающую над ней, перевела взгляд на одинокого светожела и обессилено ударилась головой о холодной пол. Чем больше она будет сопротивляться, тем больнее будет.

Почувствовала, как стискивающие запястья пальцы ослабили хватку. Наверняка Ринслер улыбнулся — хищной, нечеловеческой улыбкой, понимая, что победил. Теперь руки девушки держала лишь одна мужская рука. Другая начала медленно прочерчивать дорожку вдоль темной, при свете светожелов отдающей зеленым цветом, кожи. Видимо, поза безвольно лежащей девушки Ринслера не устроила, он запустил руку ей под поясницу, и, словно перышко какое-то, передвинул девушку чуть вверх. Резко и грубо поцеловал в шею. Эва дернулась от неприятных ощущений, но тут же почувствовала боль на запястьях.

Ринслер тяжело дышал ей в ухо, чуть прикусил женское плечико, сжал в огромных ладошках довольно объемную грудь так, что даже стало больно… но он ни разу не поцеловал ее в губы.

— Ноги раздвинь, — резко приказал мужчина.

Эва почувствовала, как глаза намокли. Доигралась, дура.

— Ты же не хочешь, чтобы было еще больнее? Раздвигай, — его тон не терпел никаких возражений. Даже ребенку было понятно: если она не исполнит приказ добровольно, он принудит ее силой.

Эва с бессильной ненавистью стиснула зубы, но, поколебавшись еще несколько секунд, дернула обе ноги в стороны.