Расскажи мне про Данко

Советские бойцы защищали покой Дальнего Востока, а над западной границей нависали грозные тучи.

Первый бой

В тот день, когда на города упали первые бомбы, Владимир Хазов снова сел писать рапорт.

«Гитлеровская Германия напала на мою Родину. Я прошу направить меня в действующую Армию. Буду уничтожать врагов беспощадно».

В этот день в Ульяновском танковом училище на митинге выступил командир курсантского батальона Николай Антонович Дорошкевич. Курсантский батальон уходил на фронт.

— От имени курсантов я заверяю личный состав училища, что мы будем защищать Советскую Родину мужественно, умело, упорно отстаивать каждую пядь земли, не щадя своей крови и самой жизни.

В этот день во Владивостоке на рапорте Владимира Хазова командир части написал: «Отказать».

— Не можем мы ослаблять восточную границу, — сказал он.

— Все равно будете посылать! Так пошлите меня.

— Надо будет, пошлем.

Он пишет второй рапорт. И на нем снова короткая надпись: «Отказать». Он пишет третий — добился.

В эти дни все чаще вспоминались друзья. Где теперь Иван Шигай, мечтавший стать юристом? По каким дорогам увела война осторожного и рассудительного Вольку, проказливых Живодерова и Бырбыткина?

На дворе зима. Морозы лютые, вьюги злые. Немцы рвутся к Москве. Не спрячешься в теплой хате. Надо быть начеку.

Грустно. Что-то давно нет писем от матери. Как она там, в Кувае? Как живут кувайцы?

Забрался в танк, приладил на колени планшет, стал писать письмо.

«Дорогая Лиза, пишу тебе с передовой. Враг однажды уже получил под Москвой. Сейчас собирается с новой силой. Будет большая схватка, но мы не пустим его к столице…».

В танке стало темно. В верхнем люке появилась чья-то тень. Владимир оглянулся.

— Товарищ командир, быстрее, вызывает ротный, — это был башнер.

— Иду, — положив недописанное письмо в планшет, сказал он.

— Есть боевое задание, — сказал ротный.

— Слушаю, товарищ командир.

— В соседней деревне враг. На рассвете ты со своим взводом должен ворваться в эту деревню и с помощью пехоты занять ее.

— Какие разведданные?

— Три танка и несколько орудийных расчетов.

— Тесновато будет взводу, товарищ командир.

— Однако надежнее.

— Внезапность — половина успеха.

— Уверен?

— Так точно. Если артиллеристы погремят, то мы подберемся незаметно.

Экипаж был уже в сборе. Никто ни о чем не спрашивал. Командир взвода сразу распорядился:

— Сливайте горючее из дополнительных баков.

И всем стало ясно: предстоит бой. Каждый сел на свое место: в танке все исправно, однако нелишне проверить еще раз.

— Все готово?

— Готово, товарищ командир.

Внимательно оглядел каждого. Башнер уже испытанный, горел в танке. На него можно положиться. Водитель тоже тертый калач. Только радист-стрелок не нюхал пороху.

— Не оробеешь? — спросил его Хазов.

— Не оробею, — твердо ответил солдат.

Дорога до деревни показалась невероятно длинной. Да и можно ли было назвать дорогой проложенный кем-то санный путь в перелесках. Ночь темная, след едва заметен. Хазов вышел из танка и, широко шагая по глубокому снегу, побрел впереди. В темноте дорога казалась висящей в воздухе, то и дело оступался.

Гремели орудия, над головой проносились снаряды, за спиной, звеня траками, вслепую шла боевая машина.

Деревья стали гуще. Скоро деревня. Хазов сделал знак сбавить газ и свернул в рощу.

Танк остановился около маленькой речки, за которой на пологом взгорке угадывались черные дома.

— Позагораем немножко, — потирая замерзшие руки, сказал взводный ребятам. Радисту приказал:

— Доложи командиру. Мы на месте.

Радист передал. Одна за другой в небо взвились белые ракеты. Пролетели последние снаряды. Над рощей тяжело повисла тишина, потом в деревне загомонили немцы. Видимо, выходили из своих укрытий. Взвизгнула собака, скрипнула дверь, клацнула щеколда ворот.

Длинная зимняя ночь. В танке затишье, но мороз холодил броню, забирался под теплую одежду. А отдохнуть перед боем нужно. В полусне скоротали ночь.

Зимой рассветы приходят медленно, особенно когда в морозном воздухе висит свинцовая мгла. Серый восток увальнем надвигается на вершины берез и сосен, краски смешиваются, и тогда деревья как бы повисают в мглистом воздухе. Потом быстро начинает виднеть.

Танкисты в десять глаз смотрят на деревню.

— Я вижу танк! — почти крикнул радист. На него цыкнули сразу несколько голосов.

— Хорошо подставил бочок, — радостно сказал Хазов. — Ну-ка, Леша, давай командира.

Радист включил рацию.

— Припять! Я Шестой, — тихо проговорил Хазов. Приемник зашуршал и проговорил чистым и спокойным голосом.

— Шестой! Я Припять. Слушаю.

— Вижу танки. Начинаю.

— Начинай.