Рассказы

Пациент, записанный на четверть пятого, серьезный мистер Шрайвер, честно заработавший каждый пенни из тех денег, что он платил за сорокапятиминутные посещения и ни на секунду это не забывающий, пришел и ушел, не нарушив спокойную атмосферу дня. Снова оставшись один, доктор Бауэр поднес сильную аккуратную руку к бровям и с раздражением потер их, затем сделал последнюю запись в истории болезни мистера Шрайвера. Молодой человек снова жаловался на проблемы с головой, сначала неуверенно, а затем напористо, и ни один вопрос не смог заставить его изменить манеру поведения на более спокойную. Такие люди, как мистер Шрайвер, верили, что кто-нибудь всегда может им оказать помощь. Первый барьер, по мнению доктора Бауэра, заключался во внутреннем напряжении. Это не была скованность из-за войны или бедности, с чем он встречался в Европе. Это был особый, американский тип скованности, имеющий свои отличия в каждом индивидуальном случае, состоявший в том, что пациент, идя к психологу, закрывал доступ К себе, уверенный, что психолог все равно пробьется сквозь эту преграду. Он вспомнил, что у миссис Афтон никакой скованности не было и в помине. И очень прискорбно, что женщина, рожденная для счастья и воспитанная для его восприятия, должна быть связана с мужчиной, который отвергает само понятие счастья. Так же прискорбно и то, что он был бессилен ей чем-либо помочь. Он решил, что именно сегодня он ей сообщит, что ничего для нее не в состоянии сделать.

Ровно в пять доктор Бауэр, ногой нащупав кнопку звонка под синим ковром, дважды нажал ее. Он посмотрел на дверь, затем поднялся и открыл ее.

Миссис Афтон стремительно вошла. Несмотря на полноту, походка была легкой и энергичной. Головка с аккуратно завитыми светло-каштановыми кудрями была вздернута. Его поразило открытие, что она была единственным созданием, способным в этот знойный полдень действовать по своей воле.

— Добрый день, доктор Бауэр. — Она развязала синий шифоновый шарфик, который явно ей не шел, но перекликался с цветом ковра, и без приглашения уселась в кожаное кресло. — Здесь божественная прохлада, мне страшно будет сегодня отсюда уходить.

— Да, — улыбнулся он. — Кондиционер может плохо повлиять. — Наклонившись над столом, он пробежал глазами запись, сделанную им в понедельник:

«Томас Бейнбридж Афтон. Пятьдесят пять лет. Диагноз: здоровье отменное; повышенная раздражительность. Озабочен своей физической силой, тренировками. В последние месяцы — суровая диета, тренировочная программа. Комната в отеле оснащена гимнастическими тренажерами. Утомительные тренировки. Шизоид с садистско-мазохистскими наклонностями. От лечения отказался».

Миссис Афтон определенно пришла, чтобы спросить его, как он собирается если не убедить ее мужа изменить режим жизни, то хотя бы повлиять на смягчение тренировок.

Доктор Бауэр натужно улыбнулся ей через стол. Он предполагал, что отпустит ее сейчас же, как только объяснит в который раз, что невозможно лечить человека через кого-то другого. Тогда миссис Афтон обратилась к нему с просьбой разрешить прийти побеседовать с ним еще раз, и было настолько очевидно, что на этот раз в ней гораздо больше надежды, что он не знал, с чего начать.

— Как дела? — спросил он для начала.

— Очень хорошо, — нерешительно ответила она. — Думаю, я вам абсолютно все уже рассказала. Разве только вы хотите меня еще о чем-то спросить. — Затем, будто осознав всю напряженность момента, она откинулась на спинку кресла, прищурив голубые глаза и улыбаясь. Ее улыбка относилась к тому, что она фактически говорила в понедельник: — Я знаю, это выглядит смешно: мужчина, напрягающий мускулистые руки перед зеркалом и восхищающийся своими мышцами, как двенадцатилетний пацан. Но когда он после этого дрожит от изнурения, мне страшно за его жизнь.

С такою же усмешкой и кивком понимания он решил начать так:

— До тех пор пока ваш муж отказывается лично появиться для лечения… — Может, она позволит проводить себя из офиса?

Миссис Афтон не выплеснула сразу же наружу все свои неприятности, как сделало бы на ее месте большинство женщин средних лет. Она была слишком горда, чтобы обнародовать некоторые постыдные факты, например то, что муж постоянно ее бил. Доктор Бауэр догадывался, что это было.

— Я подозреваю, что, — начал он, — ваш супруг восстанавливает ущемленное самолюбие путем особого режима физических тренировок. Подсознательная мотивация его поведения заключается в том, что, потерпев неудачу в других делах: в бизнесе, возможно, в общественной жизни, — потеряв, как вы рассказывали, имущество в Кентукки, не будучи таким хорошим провидцем, как ему бы хотелось, он пытается компенсировать это физической силой.