РАССКАЗЫ

Ну и что, что Она была резиновая? Ему было это, что называется, до лампочки. Ага, вот до этой самой лампочки, засиженной сволочными мухами и без малейшего признака хоть какого-то абажура. Не имело особого значения и то, что свой не устланный красными ковровыми дорожками путь Она начала в неком, тогда ещё полуподпольном, Sex-shopе. Её скабрезное прошлое его мало волновало. Её, давясь сдерживаемым смехом, торжественно передавали на предсвадебных мальчишниках те, кто готовился надевать семейное ярмо, тому, кто вызывал наибольшее опасение в плане скорейшего получения статуса благопристойного супруга. Эта традиция среди его приятелей укоренилась довольно давно и потому Она кочевала из рук в руки не единожды. Каждый из счастливых обладателей обычно нарекал её новым именем и использовал в меру своих потребностей и испорченности. Учитывая свободные нравы и обилие легко доступных живых дам, Она чаще всего пылилась где-нибудь в шкафах и кладовках, стыдливо свёрнутая в бесформенный рулон. Благодаря этому Её когда-то золотистые синтетические волосы превратились в подобие сероватого клубка пакли, а красные бесстыдные губы изрядно истёрлись и потеряли былую эротическую привлекательность. Наверно, именно поэтому Она на последнем мальчишнике и досталась ему: тихому, незаметному, изредка снисходительно вспоминаемому приятелями.

Только глаза остались у Неё прежними. Нарисованные водостойкой краской, огромные и синие. Такие, каких не бывает в природе. Он помнил эти глаза с того самого момента, когда Она была впервые под дружное ржание подвыпившей компании вручена своему первому хозяину.

Всякий раз, когда Она перекочёвывала в новые руки, у него внутри что-то сжималось. Казалось нарисованные глаза прощально скользили взглядом по нему и белые точки в них становились ярче, напоминая вот-вот готовые выкатится слезинки. Почему-то ему становилось в эти секунды невыносимо тоскливо, и волна иссушающего презрения к себе накрывала с головой.

Он устроил Её в кресле и присел рядом на корточки. Заглянул в чёрные точки зрачков с белыми крапинками бликов. Они были искусственными, смотрели в никуда. Полинявшие от времени, когда-то алые, приоткрытые губы напоминали зияющую рану.

– Никакая ты не Анжела… – тихо произнёс он. – Ты же Варя? – Кукла отрешённо взирала мёртвыми глазами поверх его головы. – Варенька…

Ему было стыдно. Хотелось загладить свою многолетнюю вину и трусливое предательство.