Рассказы

Мисс Ирвин нахмурилась. Она не слыхала о том, чтобы в деревьях застывали соки. Она была, правда, новичком в садоводстве, но прочла уже немало книг и училась подрезать деревья и опрыскивать их у Макнелли, владельца одного из лучших фруктовых садов во всей округе.

Макнелли перевел глаза с деревца на невысокую, приземистую молодую женщину в синих рабочих брюках и сером шерстяном свитере, стоявшую рядом с ним на дорожке. Он ее всегда считал молодой, хотя соседки утверждали, что мисс Ирвин уже никак не меньше сорока.

Мысли его медленно вернулись к разговору, который мисс Ирвин прервала, спросив о дереве.

— Нет, я не пойду ни на какой митинг «Прогрессивной ассоциации», мистер Макнелли, — заявила она минуту назад. — Меня не интересуют групповые поселенцы[6]. У меня своих дел по горло.

«Вот и весь сказ, — размышлял Макнелли. — Пока ничто не мешает ей в жизни, пока сад будет приносить доход, на все остальное мисс Ирвин наплевать».

За зиму уровень воды в реке поднялся, и вода залила прибрежные фермы. «Прогрессивная ассоциация» собрала деньги в помощь пострадавшим, снабжала их продуктами и одеждой. Теперь банки требовали оплаты процентов по закладным, угрожали наложить арест на чеки, которые выдавал поселенцам маслобойный завод за сливки. Поселенцы сплотились, они решили протестовать против захвата их единственного надежного денежного дохода на целый год. Вся округа поддержала их. Некоторым фермерам грозило выселение, в их числе Тому Риджу с женой и пятью детьми. «Прогрессивная ассоциация» созвала митинг протеста. Большинство садоводов — владельцев прекрасных земель на возвышенности — готовы были участвовать в митинге. Но мисс Ирвин все это попросту не интересовало.

Макнелли криво улыбнулся, вспомнив, как мисс Ирвин запретила школьникам, живущим за рекой, пользоваться дорогой, пролегавшей на ее земле, рядом с садом, и повесила дощечку с надписью: «Прохода нет! Нарушители караются по закону!» До того как она купила ферму «Нанья», детишки заречных поселенцев ходили по этой дороге в школу, выгадывая мили две расстояния, но мисс Ирвин это не беспокоило. Кто-то сказал ей, что, если она позволит детям пользоваться дорогой, через некоторое время это будет считаться узаконенным.

Участок Риджей находился за рекой, как раз против фермы мисс Ирвин. Когда Том Ридж построил хижину и вместе с женой и детьми начал расчистку земли, мисс Ирвин заявила, что поселять в таком месте людей — преступление и со стороны Риджей просто глупо думать, что они здесь чего-нибудь добьются. Она издали наблюдала за тем, как они корчевали пни и выжигали участок, и их неуклюжие повадки горожан вызывали у нее презрительную усмешку…

Зимой земля Риджей превратилась в сплошную трясину. Но как только чуть подсохло, участок вспахали и засадили картофелем. Потом построили сарай. В хозяйстве появилось несколько тощих коров, бидоны с молоком отвозили на маслобойный завод. Но с каждым годом рой оборванных, худеньких ребятишек на участке Риджей все увеличивался. Завидев мисс Ирвин, они сейчас же принимались нахально горланить: «Нарушители караются по закону!» Их пронзительный смех врывался в уши Одри, когда она пахала землю или подрезала деревья.

Смуглый, крепко скроенный Том Ридж был шахтером у себя на родине, потом воевал. По мнению Макнелли, он немного смахивал на цыгана. Во всяком случае, пел и говорил, как цыган, и любил слушать звук собственного голоса на собраниях или когда орал у себя на участке. Жена его была маленькая, тоненькая, с ноготок, трудно было подумать, что она могла народить такую кучу детей.

Мисс Ирвин негодовала:

— Если люди не в состоянии кормить и одевать детей прилично, нечего заводить их.

— Ну, разумеется, — соглашался Макнелли, — да им и самим не следовало появляться на свет божий — ни мужчинам, ни женщинам, с их привычкой плодиться.

Миссис Ридж не могла нарадоваться на своих ребят и вечно возилась с ними, как наседка с цыплятами.

— Они славные малыши, — говорила она, — и с ними никаких хлопот.

Что стал бы делать Том без старших мальчиков? А Бесси — та отлично помогала ухаживать за маленькими. Конечно, нелегко прокормить и одеть такую ораву, пока хозяйство еще только налаживается, но через некоторое время Тому уже не придется трястись над каждой копейкой, чтобы выплачивать проценты за землю. Ферма станет наконец их собственной, и тогда все пойдет на лад.

Часть поселенцев, невзирая на труд, вложенный в расчистку участков и обработку почвы, после первых двух-трех лет отказывались от своих ферм: они отчаялись хоть когда-нибудь извлечь из них средства к существованию. Другие с мрачным упорством продолжали держаться за свои участки. Они не могли махнуть на все рукой: дело ведь шло о земле, об огромном труде, вложенном в нее. Некоторым удавалось сводить концы с концами и даже приобрести кой-какой скот и бидоны для молока; но все поселенцы просрочили платежи банку. Многим грозило выселение. Том Ридж в числе других получил уведомление: он должен покинуть ферму.