Рассказы

— Э-э, что там спорить! Поглядели бы вы, какой тут весной случай был — вот это настоящий подвиг!..

Все ожидающе посмотрели на тракториста, а он присел на корточки и спокойно принялся свертывать цигарку, будто и не собирался ничего больше добавить.

— Начал, так рассказывай, — первым не выдержал румянощекий шофер. — Кто и где подвиг сделал?

— Я ж сказал — здесь вот, на этом самом тросе… Чижиков наш совершил, — тракторист кивнул на толстый цинковый канат, подвешенный через реку, по которому ходил на блоке паром.

Тракторист насупил брови, сердито пыхнул цигаркой. Потом, заметив, очевидно, что остальные слушатели смотрят на него с любопытством, повел рассказ. По характеру он был, наверное, человеком обстоятельным, поэтому начал издалека:

— Приехал этот Чижиков на подъем целины из Белгородской области. Попал в нашу местную бригаду один. Ему не понравилось сначала, что оказался на отшибе от новоселов, а нам не поглянулся он. Трактор знал, ничего не скажешь, ум имел сметливый, только характер уж больно непоседливый, несерьезный. Ухватится за дело, горит весь — любо смотреть. А немного погодя — оно уж ему наскучило, так и норовит увильнуть, взяться за что-нибудь другое… Не лентяй, не лежебока, минуты не посидит спокойно, крутится целый день вьюном — но толку не видать. И внешность у парня неказистая: ростика маленького, волосы какие-то медные, нос кверху задран, а лицо будто карлыком посыпано… Глаза же прямо беспечные: все смеются…

— Помяните мое верное слово, — сказал наш бригадир, — через месяц этот целинник сбежит! Такие добрый воз тянуть не могут, хилы больно…

А бригадир у нас, Петр Корнев, человек хоть молодой, но здорово самостоятельный, всегда серьезный. Он тебе зря не улыбнется, глупости какой-либо не выкинет. И ростом дядя добрый, идет — так земля под ним вроде вздрагивает, как под трактором… Ясно, Чижиков, Сашок этот, как все его сразу прозвали, не мог ему понравиться. А тут еще одна причина прибавилась.

Была у него прицепщица Ксюша. Девушка спокойная, старательная. И шла у них с бригадиром такая же ровная, как они сами, любовь. Осенью, после уборки урожая, ждали мы свадьбы.

Но вот появился у нас Чижиков. И все сразу перевернулось. Прежде всего, обнаружилось, что Ксюша вовсе уж не серьезная девушка, а удивительная хохотушка. Стоило только Сашке рот раскрыть, подмигнуть, как она прыскала в ладошку. И самостоятельности у нее никакой не оказалось. Мы думали, что, кроме Корнева, она никого и не замечает, а приехал Сашка — Ксюша глаз с него сводить не стала. Где уж тут такое нашему бригадиру понравится! Помрачнел он, Чижикова вовсе невзлюбил…

Тракторист, видимо, по укоренившейся привычке осторожного обращения с огнем, тщательно затоптал окурок в песок и продолжал:

— Весной на этой же переправе застряли. Мы с тремя тракторами на том берегу, а паром — на этом. Плот перед нами гнали, зазевались плотовщики, ударило паром по борту — только доски затрещали. Насилу успели на берег вытащить. Подъехали мы, видим, два плотника возле паузка возятся, но когда-то чего сделают… В общем, нам ждать в стороне не с рук… Оставили у тракторов Ксюшу за сторожа, а сами переправились к плотникам на помощь. Кто пилой, кто топором, кто молотком орудует, стараемся, торопимся.

Погодка стояла тогда — благодать, не то что сейчас: жарища, пылища — не продохнешь… Ветерочек майский, тугой такой, озорной, воду морщит, рябит. Месяц выглянул за бугром. На небе-то мы его и не заметили, а глядим — в реке у того берега ворочается, как рыбка та золотая из сказки. Здорово похоже, особенно, когда вода набежит…

— В такой бы вот вечер на бережку с милой посидеть! — сказал Сашка.

Бригадир наш недовольно заметил:

— Ты не о девках — о пароме думай!

— А чего о нем думать? — усмехнулся Чижиков. — Паром не девка, к другому не убежит!

Бригадиру это попало в самую болячку. Он налился кровью и так ударил топором по бревну, что крепкое березовое топорище раскололось…

Все опять взялись за дело. Только у Сашки терпенья скоро не хватило. Глядим — подпрыгнул он, ухватился за трос и давай крутиться на руках, и через колено, и солнышком. Такие номера выкидывает — и не хочешь, да залюбуешься. Даже наш бригадир проворчал с одобрением:

— Вот циркач!..

Только соскочил Сашка на землю, как на другом берегу закричала Ксюша. Орет не своим голосом:

— Пал! Пал!..

Мы сначала было о Сашке подумали: никуда, мол, он не упал, а просто спрыгнул. Ксюша же мечется, голос срывает:

— Пал идет! Пал идет!..

Ну, тут и мы сообразили, что дело неладно. Смотрим, а от кустов на излучине — огонь бежит… Последние дни солнышко припекало, и хоть по логам снега еще не все согнало, но на косогорах прошлогоднюю некось, бурьян подсушило. Есть где разгуляться… Это нынче тут дорогу накатали, а весной сплошной целик был, даже проселок весь в траве…