Рассказы

— Не верится… Неужели?

Слова обрывочно возникали, но он не мог их собрать, связать… выстроить в фразы. Для осмыслений и внятности не было сил. Тогда Эсмеральда произнесла шепотом:

— Мы, со страхом догадываюсь, вот-вот нанесем удар… по моему мужу. И фактически уже наносим его. — Эсмеральду осмысленность не покидала. Чтоб это было не слишком явно, она смятенно произнесла: — Поверь, я ничего не могу с собою поделать. А ты?

— Поделать… с тобою? — совсем теряя рассудок, переспросил он.

— Нет, с собою самим! А со мной делай что хочешь… Но еще не сейчас. Я вот думаю, как заглушить, обезвредить наш грех. Какую нам вместе придумать вакцину?

Он прежде всего расслышал «нам вместе».

— Нам? Вместе? Как обезвредить?

— Ты хочешь придумать такую прививку?

— Да… Хочу. Но как это…

Слова еще не сплетались, не соединялись складно друг с другом. Но в конце концов попытались сплестись:

— Ты такая горячая! Вся пылаешь…

— Это ты виноват. Пожар ведь сам по себе не случается — виновны причины возгорания и поджигатель. Вот я, подожженная, и в огне! Прости за красивости… Но, поверь, это так.

Она то и дело просила его поверить. Что могло вызывать подозрение. Но Андрей хотел верить. С детства он ходил в вундеркиндах. Но даже вундеркинды и гении в такие моменты плохо соображают. Ее прозвище «Фурия для Юрия» ему не припомнилось, не пришло на ум.

— Все еще произойдет, — пообещала она. — Куда же деваться? Я вновь приду в ту пятницу… Через неделю! Чтобы отметить твою победу. А теперь… Давай остановимся. Хоть ты уже триумфатор… пик твоего праздника — будет тогда!

Это беда для города, — сказал в ту пятницу председатель министерской комиссии, печально упершись руками в зеленое кабинетное сукно. — Но еще большей бедой стала бы торопливая всеобщая вакцинация. Если даже вы заболели, могли бы заболеть — но уже по нашей вине — тысячи. Или десятки… нет, сотни тысяч! Однако мы не отбираем у вас своего доверия, а предприниматели города — своих денег. И своей премии… Деньги помогут усовершенствовать ваше открытие, а награда увенчает успех, когда через два или три месяца мы начнем новое испытание… Которое, дай Бог, закончится тем, чего все от него ждут. Отсрочка, если говорить напрямую, трагична. Но нельзя подтолкнуть сотворение великой поэмы, или эпохальной картины, или спасительного лекарства.

Вакцина, таким образом, была приравнена к бессмертным произведениям. Хотя от поэм и живописных полотен судьбы людей непосредственно не зависят.

— Справедливости ради, хочу возразить, — сказал Андрей председателю. — Вакцина не нуждается в совершенствовании.

— Мы верим исключительно фактам.

— Все равно, справедливости ради, не могу согласиться. Вполне согласиться… Мы доисследуем, доработаем, но, надеюсь, гораздо быстрее.

— Во всем, что касается человеческого здоровья, нужны гарантии, а не надежды. После такой осечки гонку устраивать мы не станем. Представляете, какая на нас ответственность! Испытывать будем дольше и тщательней. Сначала опять на животных, а после — опять на вас. И на других людях. Соберем авторитетные отзывы… Речь, снова напомню, идет о жизнях!

На улице, за углом, его ждала Эсмеральда.

— Ты? Пришла? — Влюбленным свойственно задавать бессмысленные вопросы. Крах первого испытания перестал иметь для него решающее значение. — Ты здесь?

— Поверь, не могла дожидаться дома. Вытерпеть не могла… Ну и как?

— Оказалось, я болен.

— Чем?

— Гриппом в тяжелой форме.

— Неправда! Не может этого быть.

— Увы… Но раз ты пришла…

— И у меня, представь, уж который день высокая температура. Значит, тоже больна. А тогда, неделю назад, поверь мне, была совершенно здорова.

Он ей не поверил. Но сказал:

— Да, конечно. Вероятно, я тебя заразил.

Болезнь возбуждала эмоции и воспаляла рассудок.

— Я обожаю тебя… с седьмого класса, — признался он.

— Я знаю это с седьмого класса.

— Откуда?

— Потому что от меня погибала вся мужская половина этого класса. Да и мужская половина всей школы.

— Значит, я затерялся в толпе?

— Как ты мог затеряться? Самый талантливый и перспективный! Я перед тобою благоговела. Впрочем, тоже как и все остальные. Получается, что тобой восхищалась вся школа, а мною лишь мужская ее часть. Ты меня превзошел.

— Справедливости ради, хочу возразить!

— Возражать женщине? — скокетничала она.

— Я грезил, чтоб ты просто меня замечала. И когда-нибудь… хоть ненадолго ко мне пришла. Просто так, но одна…

— А я явилась на целый день. И, коли захочешь, то и на всю ночь. Муж в зарубежной командировке. Пошловато звучит, но так…

Называть Георгия мужем, будто он был незнаком Андрею, ей казалось приличнее и невинней.

— А если он позвонит домой? Поздно вечером… или ночью?

Андрей привык беспокоиться о других даже в ущерб себе.

— Коли он позвонит, автоответчик доложит, что я у сестры на даче. Там нет телефона… И давай отвлечемся! А то это начинает походить на сюжеты затасканных анекдотов. Но сюжет анекдота в реальности может стать и трагедией. Давай лучше выпьем… за доведение твоей вакцины до совершенства!

Температура была сильно повышена у обоих. Коньяк еще более возбуждал обстановку.