Рассказы

— А-а, знаменитый сплавщик! Первый лесоруб страны! Герой северных лесов Леппялехти! Что у тебя такое творится? А? Натворил делов и любуешься? Я думал, что у него беда какая-нибудь стряслась, и торопился, как дурак, а он — здравствуйте! — стоит себе спокойно и смотрит. А на реке что? — взревел он и ткнул багром в сторону урчащих порогов. — А на реке что, я спрашиваю. Залом! Настоящий залом! Вот и доверь такому мешку самый ответственный участок на сплаве. А еще соревноваться лез, тюлень пузатый. Ну, что стоишь? Или ты ослеп и не видишь. Эй ты! Оглох? Вот туда смотри! Туда!

Он еще раз ткнул багром в сторону залома, но Леппялехти не смотрел туда. Он прилагал все силы к тому, чтобы стоять как можно ровнее на левой ноге и не дать Юхо заметить, что у него повреждена правая. Он даже не поднимал глаз на Юхо, чтобы не разъяриться при виде его обветренной красной морды и не сделать лишнего движения.

— Ну, — снова крикнул Юхо, — чего стоишь?

Но Леппялехти молчал, косясь на багор, прислоненный к сосне.

Он хотел, чтобы Юхо не было здесь, чтобы он ушел куда-нибудь подальше, провалился бы к чертям. Больше он пока ничего не хотел. Но что дальше делать, он тоже еще не решил.

Он косился на багор, прислоненный у вышки, и видел рядом также деревянную будку, в которой ему так мало пришлось отдохнуть, особенно в последние два дня, когда вода пошла на убыль.

Под крышу были введены два провода от гибкого и тонкого полевого кабеля, протянутого наспех по сучьям деревьев вдоль всего берега от сплавной конторы до запани.

Леппялехти смотрел на эти два тонких сереньких провода и ждал, чтобы Юхо отошел куда-нибудь поскорей. Он уже составил себе другой план действий, который пришел бы в голову и всякому другому человеку со здоровыми мозгами. Но нужно было, чтобы Юхо сгинул с глаз и не мешал. А Юхо не отходил. Он топтался тут перед носом, глядя то на Леппялехти, то на залом, и хлопал от удивления своими огненными ресницами.

— Ни черта не понимаю, — сказал он наконец.

Тогда Леппялехти пересилил себя и сказал ему как можно спокойнее:

— Иди в будку. Позвони Егорову, чтобы выслал людей.

Леппялехти не хотел бы совсем начинать никакого разговора с Юхо, но как-то получилось, что он все же сказал эти слова.

А Юхо снова повернулся к нему, разинул пасть и заорал:

— Чего-о? Позвонить? Иди сам и позвони, если тебе нужно. Мальчика нашел...

И он опять без толку закрутился на берегу, не зная, что делать. Ноги сами понемногу несли его к воде, а глаза все время оборачивались к Леппялехти. Наконец он споткнулся о камень и вскочил на него, чтобы лучше разглядеть залом.

А в это время Леппялехти снова попробовал сделать шаг в сторону будки, но острая боль снова так резнула его ногу, что он, зашипев, остался на месте. И на этот раз он даже не сразу поставил правую ногу на землю после этого. Слишком велика была в ней боль. Но Юхо мог заметить, что с ним неладно, и Леппялехти все-таки поставил правую ногу на землю. От боли в ней он задрожал всем телом и покрылся потом, но вид у него был спокойный в тот момент, когда Юхо снова оглянулся на него.’

— Ну что стоишь как пень? — снова заревел Юхо. — Делай что-нибудь. Или у тебя и мозги перестали соображать?

— Не твое дело, — ответил ему Леппялехти. — Иди и позвони, если тебе говорят.

Он ответил это совсем спокойно, но что-то, наверно, было неладно в его голосе, потому что Юхо вдруг внимательней взглянул в его сторону, потом соскочил с камня, подбежал к нему и уставился на него, как дурак, хлопая глазами. Он подошел так близко, что Леппялехти увидел его лицо во всех подробностях. Он тоже, как и Леппялехти, успел обрасти щетиной за эти пять суток. И веснушки гуще осыпали за эти дни его загорелое румяное лицо. Они расползлись не только по щекам, но покрыли также переносицу и лоб, и только по верхней части лба, около его рыжих волос, шла узкая белая полоса кожи, еще не тронутая ни солнцем, ни ветром, хотя кепка у него была все время сбита на затылок.

Юхо внимательно осмотрел Леппялехти с головы до ног и, наверно, понял что-нибудь, потому что больше он ничего не сказал, а повернулся и пошел к реке.

Сделав несколько шагов, он приостановился и оглянулся на будку, как бы обдумывая что-то, но потом еще решительнее зашагал к реке.

— Позвонить надо, — неуверенно сказал ему вслед Леппялехти, но Юхо больше не слушал его и продолжал продвигаться к реке, прыгая с багром в руках, с камня на камень.

Все бы это ничего. Пускай бы он уходил прочь, подальше. Но куда он пошел? Зачем он пошел к реке? Что ему там надо?

— Юхо! — крикнул Леппялехти, и несколько капель пота, сорвавшись с его напряженно сморщенного лба, пронеслись перед его глазами и упали на землю. Он провел рукой по своему широкому щетинистому лицу, и вся ладонь сразу стала мокрой, как будто он окунул ее в теплую воду. Немудрено, что Юхо заметил в нем что-то неладное.

— Юхо! — еще раз беспокойно крикнул Леппялехти и снова неудачно попробовал тронуться с места. А в это время Юхо оглянулся и, кажется, заметил, дьявол, что Леппялехти не может ступить на правую ногу.

— А? — крикнул он, оглядываясь.