Слово об Иване Спросиветер

Николай Николаевич Ляшко Слово об Иване Спросиветер

...Над смрадом пожарищ каркали клейменные свастикой самолеты; ветры доносили из селений в заснеженные поля плач и лающие крики палачей; от глумления и смерти матери уносили детей в леса; по дорогам стлались стоны угоняемых в неволю девушек, — вот когда родилось слово об Иване Спросиветер...

Молва твердит, будто школьник и партизанский связной Федя Голубков смерть подманил к себе пламенем костра. Это неверно: дружок Феди — Сеня Громов — остался в живых, — они вдвоем были посланы в лес, и каждый из них знал свое место...

Федя накладывал на розвальни хворост, а Сеня поодаль резал в березнике никому не нужные ветки для метел. Костра не было. Светило солнце, было холодно и так тихо, что звенело в ушах. И вдруг тишину всколыхнул говор...

Сеня пригнулся и припал к березе: «Раньше времени пришли, дьяволы». Вокруг Феди топтались немецкие солдаты и рыжий переводчик в обшитой сивыми смушками бекеше; его борода казалась фальшивой, выкрашенной охрой.

— Ведь ты, мальчик, здешний? Из Выселок? Вот и хорошо! Нам, видишь ли, надо попасть в гости к здешним партизанам. Как лучше пройти к ним, а?

Федя отвечал громко, так, чтоб Сеня слышал каждое слово:

— Не знаю! Я маленький еще!

— Но ведь это здесь где-то, а? Как, по-твоему?

— Не знаю!

— А ты не слышал, как зовут здешнего старшего партизана, а?

— Не слыхал... спроси ветер...

— А-а, вот-вот. Спросиветер, Иван Спросиветер. А?

Солдаты развели костер и, протягивая к огню руки, косились на дорогу, по которой пришли. А рыжий все увивался вокруг Феди и вкрадчиво спрашивал.

Федя отвечал ему, а когда убедился, что Сеня слышит и видит его, передернул плечами и взмахнул рукою.

— Что, замерз, а?

Рыжий подвел Федю к костру и заворковал: Ну, чего упрямишься? Зачем вредить себе, а? Ведь сюда вот-вот придет отряд с офицером, — им тоже в гости к партизанам надо попасть, хе-хе-хе, а? У партизан сегодня будет много гостей? А его, Федю, если он не укажет дороги, будут бить, очень будут бить. Да, да, могут даже убить... Ну, чего ему надо? Денег? Часы? Может быть, хороший револьвер, а?

— Ты говори, я все достану. Да не бойся, я свой ведь. Мы с тобою оба русские. Да не тяни, а то... Да вот они, гляди, идут уже...

Рыжий указал на дорогу, по которой приближались немцы, и заторопил Федю:

— Ну, соглашайся, пока не поздно. А? С немцами не столкуешься. Ну? Согласен?..

Федя пересчитал немцев и кивнул, а когда подошедшие солдаты и офицеры обогрелись у костра, молча зашагал к дороге. Рыжий одобрительно хлопал его по плечу, шутил, на ходу предлагал ему варежки.

В глубине леса Федя свернул на просеку, с просеки — к ручью, от ручья — на новую дорогу и... вывел немцев под огонь винтовок и пулеметов предупрежденных Сеней партизан...

В живых остались переводчик да несколько солдат. Они схватили метнувшегося в чащу Федю и повлекли его назад.

Розвальней у потухающего костра уже не было. Это насторожило рыжего и солдат. Они нашли следы Сени от места, где стояли розвальни, в березник, из березника к тропе в лес и набросились на Федю.

— Кто с тобой был здесь? Кто угнал лошадь? Кто предупредил партизан?

— Я почем знаю?

— Знаешь, звереныш! Кто? Говори или...

Приклад автомата как бы сплющил Федю. Он, должно быть, почуял близость смерти и, вскинув руки, набросился на немцев:

— Бейте! Иван Спросиветер за всех расплатится с вами! Ну, бейте!..

Он был в ярости, ярость удесятерила его силы. Немцы убили его и... на еловых ветвях поволокли в село...

Весть о гибели Феди облетела все тайные лесные становища. Партизаны догадались, зачем немцам понадобился мертвый Федя, и через Сеню Громова приказали выселковской учительнице к ночи привести одногодков Феди на дальнее лесное перекрестье...

Учительница, рыжеватая, даже зимой веснущатая, сзывала в школу только старших учеников, а к ней явились и младшие. Отправить их назад к родителям она не успела: в Выселки с телом Феди въехал немецкий отряд.

Учительнице представилось, как немцы будут показывать ребятам мертвого Федю, дознаваться, чей он, кто был с ним в лесу, где лошадь, на которой он ехал, чья она... Кто-нибудь из младших не выдержит побоев, укажет семьи партизан, товарищей Феди...

Учительница тряхнула головою и порывисто распахнула дверь.

— Тихо, за мною! Мы задами проберемся в лес. Застегнитесь. Не толкаться! Гуськом, гуськом...

На лесную дорогу ватага выбралась при свете луны.

— Вот здесь, среди деревьев, теплее будет. Машите руками. Видели, как взрослые греются? Сеня, покажи... Вот так, вот...

Младшим трудно было поспевать за старшими, и они просили остановиться.

— Без глупостей! Морозу того и надо, чтобы мы остановились. Шагайте, шагайте дружнее...

Учительнице казалось, что ее слова не доходят до ребят, и она кусала губы: надо чем-то занять ребят, чем-то увлечь их, чтоб они не поддавались холоду, шли дружнее. И почему она такая неумелая? Ведь немцы могут погнаться, а итти далеко...

Она в досаде стискивала руки, думала, хмурилась. И вот в глазах ее блеснули огоньки, а голос зазвенел: