Рассказы

Повернувшись вправо, скульптор увидел перспективу будущего. Здесь было продолжение его сидящей под наркозом фигуры, напротив него тянулся барельеф доктора Маннерса, повторение кабинета и панельных стен. После существенного перерыва Балкот осознал свое движение — он поднимался с кресла. Ему показалось, что встав, он как в старом немом фильме произнес несколько слов, а доктор внимательно слушал. После этого Балкот пожал руку Маннерсу, вышел из номера, спустился на лифте и последовал по открытой ярко-освещенной улице к клубу Бельведер, где у него была назначена встреча с Клодом Вишхэвеном.

Клуб был всего в трех кварталах, на другой улице, и кратчайшим путем до него после первого квартала была узкая аллея между офисным зданием и складом. Балкот намеревался пойти через эту аллею, и в его видении будущего он увидел барельеф из своей фигуры, идущей вдоль прямого тротуара, а на заднем плане виднелись пустые дверные проемы и тусклые стены, что возвышались под исчезающими звездами.

Казалось, что он был совсем один — не было прохожих, только тишина, мерцание бесконечно повторяющихся углов, косо освещенных стен и окон, что сопровождали его повторяющуюся фигуру. Он видел себя текущим по аллее подобно потоку в глубоком каньоне; и там, на полпути, странное видение внезапно пришло к непонятному концу, без постепенного размытия бесформенного тумана, что обозначал его ретроспективный вид в прошлое.

Полоса, похожая на архитектурное сооружение, внезапно оборвалась в потоке неизмеримой черноты и пустоты. Последнее волнообразное повторение его собственной персоны, неясная дверь за ней, мерцание булыжника аллеи — все будто отсекло мечом из тьмы, оставив вертикальную линию разделения пространства. А за линией уже ничего не было.

Балкот ощутил непередаваемое чувство отделения от себя самого, выброс из потока времени, от берегов пространства в некое абстрактное измерение. Полный эксперимент мог длиться либо только мгновение, либо вечность. Без удивления, без любопытства или раздумий, как глаз четвертого измерения, он одновременно видел неодинаковые периоды своего прошлого и будущего.

После этого безвременного интервала полного восприятия, начался обратный процесс изменения. Балкот, только что бывший всевидящим оком, висящим в суперкосмосе, осознал движение назад, как будто тонкая нить магнетизма потянула его обратно в темницу времени и пространства, из которой он выглянул лишь на мгновение. Ему казалось, что он следует за фризом из своих сидящих тел направо, смутно ощущая ритм и пульсации, которые были вызваны соединением всех его копий в одну фигуру. Балкот странным образом понял, что единицы измерения времени, по которым множились дубликаты его фигуры, зависели от пульса его сердца.

Теперь с увеличивающейся скоростью видение ужасающих форм и пространства вновь растворялось в спиральном водовороте многочисленных оттенков, с помощью которых он до этого двигался вверх. И вот Балкот пришел в себя. Он все еще сидел в пневматическом кресле, а доктор Маннерс — напротив. Комната, казалась, немного вибрировала, как будто странное прикосновение плутония изменило ее, а в уголках глаз доктора еще мерцали разноцветные паутинки. Кроме того, эффект от наркотика полностью исчез, оставив, однако, особо яркие воспоминания о почти невыразимом опыте.

Д-р Маннерс сразу же приступил к расспросам, а Балкот описал свои зрительные ощущения так полно и образно, как смог.

— Есть одна вещь, которую я не понимаю, — сказал Маннерс в конце и загадочно нахмурился. — Согласно вашему рассказу, вы смотрели на пять или шесть часов в прошлое, которое шло по прямой пространственной линии в виде некоего непрерывного ландшафта; но перспектива будущего резко оборвалась после того, как вы увидели ближайшие сорок пять минут или менее того. Я никогда не слышал, чтобы плутоний действовал так неравномерно: перспективы прошлого и будущего всегда простирались на одинаковое время у всех, кто его принимал.

— Что ж, — заметил Балкот, — настоящее чудо в том, что я вообще смог увидеть будущее. В некотором смысле я могу понять видение прошлого. Оно точно состояло из моих физических воспоминаний — изо всех моих последних движений; а фон был сформирован из впечатлений, полученных моими зрительными нервами за это время. Но как я мог увидеть то, что еще не произошло?

— Сие есть тайна, конечно, — согласился Маннерс. — Думаю, для наших ограниченных умов есть только одно объяснение. События, которые составляют поток времени, уже произошли, происходят и будут происходить вечно. В нашем обычном состоянии сознания мы воспринимаем физическими чувствами лишь тот момент, который называем настоящим. Под влиянием плутония вы смогли расширить момент познания настоящего в обоих направлениях и одновременно увидеть часть того, что обычно находится за гранью восприятия. Так появилось видение себя как непрерывного, неподвижного тела, проходящего через перспективу времени.

Балкот, который уже стоял на ногах, направился к двери.

— Я должен идти, — сказал он, — а то опоздаю на встречу.