Рассказы

  Вот только гложет его что-то изнутри, не дает жить спокойно, хочется не только для себя, а для всех братьев по оружию сделать что-нибудь такое замечательное, чтобы им, братьям, тоже служить стало легче и приятнее. И вот ходит он беспокойный как баба роженица, никак себе места не найдет, думу думает, причитает про себя, жену пугает отсутствующим видом, на вопросы отвечает невпопад. И, наконец, в положенные сроки рожает, чтобы вы думали? Ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку? Как бы не так! Никаких зверушек, генерал может родить только одно - ПРИКАЗ! Именно так, большими буквами и обязательный к исполнению. А как все его на местах выполнят, вот тут и заживем!

   Знаете, как облагодетельствовал войска наш генерал? Никогда не угадаете! Установил новые размеры табличек на дверях в кабинеты, новую их расцветку и новый шрифт надписей.

  Десятки воинских частей, тысячи офицеров и солдат месяц лихорадочно переделывали злосчастные таблички, извели тонны краски, тысячи квадратных метров фанеры и неподдающееся исчислению количество нервных клеток. Зато как сделали, тут и пришло ко всем счастье. Слава тебе Господи, расплевались!

  Жаль, только, что понятие о счастье у разных генералов разное. Года не прошло, как летит из Москвы новый ПРИКАЗ, теперь таблички с белым текстом на синем фоне следует переделать в таблички с желтым текстом на красном. Видно, сделав главное дело в жизни, ушел арбатский генерал со спокойной душой на дембель, а на его место пришел другой, главного дела еще не сделавший.

  Почему так происходит, что человек, едва заняв начальственную должность, начинает искренне верить в то, что только он один понимает все проблемы своих подчиненных и точно знает пути их решения? Над этой загадкой я размышляю уже очень давно, и, наконец, пришел к выводу, что ответ лежит где-то в плоскости необратимых изменений происходящих в мозгу человека лишь только он становится начальником. А значит вопрос этот больше медицинский, чем социальный. Так давайте обратимся к медицине.

***

  Любой военнослужащий нашей Краснознаменной, вне всякого сомнения, сталкивался с таким явлением, как всеобщая ежегодная диспансеризация. О, это лобовое столкновение человека в погонах с военной медициной заслуживает отдельного описания!

  Начинается оно ранним утром, когда толпу весело галдящих в предвкушении внепланового выходного дня офицеров сразу за дверями военной поликлиники встречает нежное создание в белом халате с широко распахнутыми васильковыми глазами и очаровательной прядкой светлых волос выбившихся из-под медицинской шапочки. Чудное видение тычет вам в лицо баночкой из-под майонеза и совершенно неожиданным для такого эфирного существа прокуренным басом настойчиво требует в нее помочиться. Слабонервных обычно выносят уже на этом этапе, более психологически устойчивые краснеют, пытаются плоско шутить и переходят в следующий тур.

  Далее следует забор крови на анализ. Сурового вида тетка с комплекцией борца сумо мертвой хваткой вцепляется в ваш палец и выжимает из него все соки, предварительно не забыв содрать с вас пузырек спирта для дезинфекции. "Без спирта кровь не принимаю!" - несется по коридорам трубный рык современного вампира.

  Потом начинается бег по кабинетам врачей-специалистов. Здесь процедура намного проще.

  - Жалобы есть?

  - Нет.

  - Карточку! - летящий росчерк шариковой ручки. - Свободен! Следующий!

  Или так:

  - Жалобы есть?

  - Да.

  - В конец очереди! Потом зайдете, не задерживайте людей!

  - А если нет? - робкий писк откуда-то из глубины желудка.

  - Чего у Вас нет?!

  - Жалоб нет...

  - Карточку! - летящий росчерк шариковой ручки. - Свободен! Следующий!

  И, наконец, венец всей процедуры - визит к терапевту.

  - Во всех кабинетах были?

  - Вроде да.

  - Карточку! - шелест листаемых страниц, неуловимое движение руки и карточка перелетает к сидящей напротив медсестре.

  - Рост?

  - Сто восемьдесят два, кажется.

  - Вес?

  - Ну, килограмм восемьдесят, - стыдливо опуская глаза на выпирающий животик.

  - Давление?

  - Ну, я не знаю...

  - Раз не знаете, значит сто двадцать на семьдесят. Следующий!

  Все мероприятие с самого утра человек на двести офицеров занимает около двух часов, остальной день законный выходной. Ура российской военной медицине! Самой быстрой медицине в мире!

  Только ради Бога не подумайте, что я здесь издеваюсь над военными врачами и медсестрами. Ни в коем случае! Честь и хвала труженикам этой нелегкой профессии, спасшим миллионы жизней и в военное и в мирное время. Но вот хоть зарежьте меня на операционном столе, хоть заколите шприцом, только стоит мне услышать словосочетание "военный медик", как в памяти всплывет наш начальник медпункта. До последней степени проспиртованный майор (три года до пенсии) в замызганном белом халате и с неизменным фонендоскопом на шее, уж и не знаю по какой причине он с ним не расставался. Вот он глубокомысленно чешет покрытый багровыми прожилками нос, брезгливо разглядывая огромный фурункул на пояснице приведенного мною бойца, и, наконец, после долгого кряхтения и качания головой изрекает: "Да-а, это надо бы врачам показать!"

***