Рассказы

— Не вижу, зачем им понадобится уходить от меня, — ответил Митчелл. — Но допустим, что они уйдут. В Австралии найдется не один врач-неудачник, и не одна женщина с прошлым, и не один сбившийся с пути и попавшийся на растрате клерк, который остепенился в тюрьме, и не одна обманутая девушка. Я легко смогу заменить их другими. Таким образом, «Отель Пропащих Душ» помог бы склеить многие разбитые жизни — дал бы, так сказать, людям с прошлым еще один шанс на будущее.

— Ты, наверное, и музыку завел бы, и книги, и картины? — сказал я.

— Конечно, — ответил Митчелл. — Только у меня не было бы никаких желчных книг или книг о проблемах пола. Ничего хорошего в них нет. Испокон века проблемы были проклятием мира. Я считаю, что один благородный, добрый и веселый герой в романе приносит больше пользы, чем все когда-либо придуманные умные негодяи или привлекательные авантюристы. И я считаю, что человеку следует давать волю хандре только наедине с собой или когда он выпьет. Как было бы хорошо, если бы каждый писатель изливал всю свою желчь в одной книге и потом сжигал ее.

Нет. Я бы держал только добрые, веселые книги о самом лучшем и светлом в человеческой природе — Чарльза Диккенса, Марка Твена, Брет-Гарта, вот таких людей. И я бы развесил только австралийские картины, изображающие самые светлые и лучшие стороны австралийской жизни. И у меня пелись бы только австралийские песни. В «Отеле Пропащих Душ» не пели бы ни «Лебеди на реке», ни «Дом, милый дом», ни «Анни Лори» — ни одну из старых английских песен. Сколько людей из-за них падают духом в зарослях, пьют и кончают жизнь самоубийством. И если какой-нибудь новичок запоет в моем отеле «Перед самым боем, мама» или «Пожалей меня, мама родная», то он тут же убедится, что и в самом деле пел перед боем. Ему придется убираться из отеля и идти спать в заросли, а там его во сне будут, не жалея, жалить москиты и муравьи, так что он живо проснется. Я ненавижу мужчин, которые вечно скулят о маме, потому что, как правило, они никогда ни мать свою, да и никого другого, кроме свой собственной ничтожной персоны, не любили.

У меня будут вестись интеллектуальные, возвышенные разговоры для тех, кто…

— А этим кто же будет заведовать? — быстро спросил я.

— Вообще-то я полагал взять это на себя, — задумчиво ответил Митчелл, — во всяком случае, на время, но, пожалуй, у доктора или у женщины с прошлым будет больше опыта в этом отношении. Я буду заменять их при нужде. Ты, конечно, не можешь судить о моих способностях в этой области, так как мне не с кем было практиковаться с тех пор, как я хожу с тобой. Ну да это не важно. Интеллектуальные разговоры будут вестись ради новичков из опустившихся. А если в отель заявятся какие-нибудь прогоревшие актеры, то они смогут, если захотят, поставить там пьесу, — это внесет некоторое оживление и поможет поднять культурный уровень погонщиков и бродяг-сезонников. У меня и сцена будет устроена, и кое-какие декорации припасены. Я сделаю все, чтобы завлечь стригальщиков в мой отель сразу после сезона стрижки и помешать им кинуться со своими деньгами в ближайший кабак или в Сидней, где их обчистят официантки.

А в последнем акте героя прикончат за подлость, а героиня выйдет замуж за злодея, в конечном счете с ним она скорее найдет свое счастье.

— Ну, а кто будет ведать фермой? — спросил я. — Ты, наверное, залучишь экспертов из сельскохозяйственного колледжа?

— Нет, — ответил Митчелл, — я найду какого-нибудь разорившегося после засухи местного фермера и поставлю его на это дело. Беда тут только в том, — добавил он в раздумье, — что если взять фермера, который всю жизнь работал, как вол, на пыльных, каменистых клочках земли в зарослях, и посадить его на землю, где полно и воды и навоза и где, бросив горсть семян в почву, остается только закурить трубку и сидеть посматривать, как они растут, то он может затосковать. Такова уж человеческая природа.

— Ну и, конечно, мне придется завести своего «чудака» — что-то вроде местной достопримечательности для оживления обстановки.

Я не возьму человека, который всю свою жизнь прожил счастливо и без забот; я раздобуду какого-нибудь старого бедолагу, которого жена пилила и пилила, пока не умерла, у которого много раз продавали имущество за долги и которого засаживали в каталажку за то, что он топил свои горести в вине, который завел было похоронное бюро, но разорился и в конце концов пристроился на место садовника, или сторожа, или еще чего-нибудь в этом роде в сумасшедшем доме. Вот кого я раздобуду себе. Такой скорей окажется юмористом и философом и поможет развеселить постояльцев «Отеля Пропащих Душ». Думаю, что пропащие души очень к нему привяжутся.

— А спиртные напитки будут подаваться в «Пропащих Душах»? — спросил я.