Рассказы

При звуке этого имени, столь знаменитого из поколения в поколение, императрица, давно знавшая о великом благородстве и великой доблести этой семьи, всплеснула руками, счастливая и успокоенная, и, глядя на графа сквозь пелену слез, застилавшую ее прекрасные глаза, проговорила:

— Сеньор, никогда, ни при каких обстоятельствах я не смогу вам вернуть и сотой доли того, что вы сегодня даете мне; вы говорите, что я должна вам открыть правду, и я хочу вам все рассказать.

Верно то, что в отсутствие монсеньера Генриха при дворе в Кёльне появился молодой и красивый рыцарь; он никому не назвал своего имени, возможно, потому, что дал обет своей даме или своему королю, и никто, ни я, ни другие, не знаем, как его зовут; говорили, будто это сын какого-то принца — так величественно и благородно он выглядел; верно и то, что я встречала его всюду, куда бы ни шла, но он всегда держался на таком расстоянии и столь почтительно, что мне ни в чем нельзя было его упрекнуть, и скорее могло показаться, что это я обращаю на него внимание. Такое продолжалось некоторое время, причем рыцарь Изумруда (так называли его, не зная его имени, из-за перстня с драгоценным камнем, который он носил на руке) не делал ничего предосудительного и только следовал за мной, куда бы я ни пошла. Однажды я вместе с моими дамами и двумя жестокими рыцарями, обвиняющими меня теперь, отправились по берегу Рейна на соколиную охоту; до самого Люсдорфа мы не видели дичи, но именно там вдруг взметнулась цапля. Я сняла колпачок с головы своего сокола, и он полетел следом. Это был прекрасный норвежский сокол, и вскоре он настиг беглянку; я пустила своего иноходца галопом, чтобы успеть к концу их битвы. Я была в таком азарте и так гнала, что мой скакун перепрыгнул через маленькую речку. Сопровождающие меня дамы, кроме Дус, всегда твердившей, что там, где я, должна быть и она, не решились повторить мой прыжок и поехали вдоль речки искать более подходящее место переправы; за ними последовали рыцари, ведь их тяжелые кони никак не могли преодолеть ту преграду, что взяла я. Мы с Дус скакали своей дорогой, позабыв о них, и, когда подъехали к месту падения сражавшихся птиц, нам показалось, что в глубине спускающегося к берегу леса промелькнул всадник, и так быстро, что это было похоже на видение; впрочем, мы были увлечены охотой и не обратили на это внимания. Мы пришпорили коней и помчались прямо к отбивающейся жертве: победитель в это время уже клевал ее голову. Спешившись, мы с изумлением увидели на длинном клюве цапли великолепное изумрудное кольцо. Мы переглянулись, ничего не понимая, но уже подозревая, что исчезнувшим видением был безымянный рыцарь; вот тут я допустила ошибку, признаю, но вы знаете нашу женскую слабость — вместо того чтобы бросить кольцо в поток, как, наверное, я должна была сделать, я надела его на палец; именно в эту минуту подъехала моя свита, я все ей поведала и показала кольцо. Все удивились этому приключению, но никто, кроме рыцарей, не усомнился в моей искренности, а вот Гунтрам и Вальтер недоверчиво усмехнулись. Убеждать их — означало признать их право меня подозревать. Я натянула перчатку, снова взяла сокола на руку, и мы продолжили охоту без всяких новых происшествий. На следующий день в церкви мне встретился безымянный рыцарь. Я перевела взгляд на его руку: кольца на ней не было. С этой минуты у меня не оставалось сомнений, что изумрудное кольцо принадлежит ему, и я решила его вернуть.