Рассказы

Ослепленный, с красными кругами, стоявшими в глазах, оглохший от сильного звона, напуганный всем, что увидел и услышал, Петька попятился дальше от дыры, споткнулся о что-то там за спиной и кубарем покатился по скользковатому сену, теряя по пути один за другим сапоги матери, подкатился к лазу на сеновал и полетел вниз, на землю, больно ударившись спиной о лестницу, судорожно хватаясь на лету за ее перекладины непослушными пальцами.

Упав в липкую грязь во дворе дома, он встал не сразу, а еще полежал немного, приходя в себя.

Дома Петька, стуча зубами от холода, снял трусы и майку, наскоро обтер ими грязное мокрое тело и, бросив трусы с майкой под кровать, забрался в постель, свернулся калачиком, натянул одеяло на голову.

Долго он не мог отогреться, а перед глазами все плыли и плыли красные круги. Но вот, засыпая, он почувствовал в теле тепло, а потом ему стало и совсем жарко…

В то утро Петькиной матери не надо было ходить на ферму, и она спокойно спала всю ночь. А их корову подоила бабка Арина, отправила ее со стадом и вновь забралась на печь досматривать свой стариковский сон, полный людьми, многие из которых давно уже и не жили на свете.

Проснулась мать Петьки гораздо позже обычного. Когда ей понадобилось выйти во двор, она хватилась своих сапог, но у порога их не нашла и стала смотреть по сторонам: куда бы они могли деться. Нигде не было сапог — и все тут.

Мать встала на лавку и потянула за юбку бабку Арину:

— Ты, случаем, не видела моих резиновых сапог?

— Еще что… Нужны мне твои сапоги.

Тогда мать прошла в соседнюю комнату и разбудила Петькиного отца:

— Ты не видел моих резиновых сапог?

Отец проснулся, зевнул и стал потягиваться.

— Ох, и что за народ такой… Хоть раз за лето не дадут отоспаться. Ну, зачем мне, зачем твои сапоги? — заворчал он и тут догадался, как можно позлить жену. — Это Петька твои сапоги на рогатки изрезал.

— Не может быть! — ахнула мать и поспешила к кровати сына, даже и не успев сообразить, что Петька, во-первых, еще мал, чтобы делать рогатки, а во-вторых, какие же рогатки могут получиться из резиновых сапог.

Пошевелив Петьку за плечо поверх одеяла, она строго спросила:

— Петь, а, Петь, где мои сапоги?

— Там… Где солнце, — пробормотал Петька.

— Ты мне голову-то не дури, сказывай толком, — рассердилась мать и сдернула с сына одеяло.

А сдернув его, она ахнула. Лицо у Петьки пылало жаром.

Мать испугалась и закричала отцу:

— Петька у нас заболел! Скорее беги на скотный двор и запрягай лошадь! Надо в больницу его везти!

Отец мигом соскочил на пол, оделся.

Скоро он запряг лошадь в бричку на мягких рессорах, набросал в кузовок сена и погнал лошадь к дому.

Отец и мать завернули Петьку в большой тулуп и положили в бричку. Мать села рядом с сыном на сено и обняла его, а отец взобрался на козлы.

— Но-о!.. — щелкнул он вожжами по бокам лошади.

Они торопились, хотя до села, где находилась больница, было всего километров шесть.

— Но-о! — все подгонял отец лошадь.

А Петька не знал ничего. Ему было жарко, и он улыбался, потому что давно понял: солнце специально и поднялось, чтобы согреть его утром на сеновале. Тогда он промерз, а сейчас вот ему хорошо, и он может стоять и смотреть, как все дальше уплывает по реке кораблик, теряется в красных кругах света.

Он отбрасывал от лица мешавшую ему полу тулупа И все приговаривал:

— Дальние стланы… Колаблик…

— Ничего, ничего, потерпи, сынок, скоро приедем, и доктор тебя быстро вылечит, — приговаривала мать и снова набрасывала ему на лицо полу тулупа.