Рассказы

Еще меня заинтересовали маленькие стеклянные клетки у секционного стола. Заметил я и пиявок в закупоренных банках. Гигантских, как на фотографии Уэллса, не увидел, но все они были такими крупными, что не могли сохранить кольчатую форму и явно в тяжелом состоянии лежали на дне банок у толстых стенок. Среди менее примитивных существ в клетках выделялись мыши, но необычного телосложения — с поразительно длинными и тонкими конечностями. Отдельные особи с трудом удерживали вертикальное положение. Я сказал об этом Холмсу, но тот не отреагировал.

Мой друг, Уэллс и я приблизились к трещиноватой воронке и обошли мятую алюминиевую капсулу. Я решил, что высота падения была не больше десяти футов — не то что убиться, серьезные повреждения получить сложно. Но корпус капсулы по длине сжало почти на треть.

— Ужасно! — вздохнул Уэллс. — По настоянию Ральфа мы перекусывали прямо там, в сверкающей громаде лунолета Бримикома. Так сказать, в подвешенном состоянии.

— Тогда, думаю, вы легко отделались, — мрачно заметил Холмс.

— Рабочие вскрыли капсулу. — Таркин показал на квадратное отверстие в стенке, обнажающее темную кабину. — Тело извлекли оттуда после того, как лунолет осмотрели полиция и коронер. Хотите взглянуть? Я покажу, где работали мы с Брайсоном.

— Да, через минуту, — отозвался Холмс, осматривая фантастический летательный аппарат со свойственной ему пытливостью. — Что за человек был Ральф? Доказательства его профессиональных способностей я вижу, но каким он был коллегой и братом?

— Среди коллег Ральф всегда выделялся. — Если Таркин и ревновал, на его лице это не отразилось. — В детстве он был лидером. Когда мы повзрослели, ничего не изменилось.

— Любви к нему я в тебе не чувствовал, — заявил Уэллс.

— На это мне нечего ответить. — Таркин прищурился. — Берти, мы были братьями. Я работал на Ральфа и, думаю, любил его. Однако мы всю жизнь соперничали, как и большинство братьев.

— Смерть Ральфа вам выгодна? С материальной точки зрения, — прямо спросил Холмс.

— Нет, — покачал головой Таркин Бримиком, — его доля отцовского наследства ко мне не перейдет. Ральф составил собственное завещание, по которому его имущество отходит к жене, а мы с ней друг друга недолюбливаем. Если не верите, спросите семейного адвоката или саму Джейн. Мотивы здесь более глубокие — решите откопать, я возражать не стану.

— Откопаю, будьте спокойны, — буркнул Холмс. — Ральф Бримиком тоже возражать не станет. Давайте осмотрим капсулу!

Мы перешагнули через трещины в бетонном полу и оказались у отверстия в стенке капсулы. В кабине горела слабая лампочка, наполняя ее тусклым светом. Разумеется, тело давно вынесли и похоронили, но кабину никто не чистил, и я машинально взглянул на пол, ожидая увидеть страшную кровавую лужу. Но ничего подобного — лишь несколько пятен неправильной формы там, где в момент гибели сидел Ральф. Оборудование и инструменты, шкалы, рычаги и переключатели, с помощью которых управляли капсулой, пострадали на удивление мало. Приборы даже не сдвинулись, их только примяло. Но остался запах, напомнивший мне военно-полевые госпитали.

Я повернулся к спутникам и пробормотал:

— Не знаю, чего я ожидал. Наверное, чего-то кровавого.

Таркин нахмурился, высоко поднял указательный палец, и я послушно посмотрел вверх.

Казалось, что в воздух швырнули пачек десять ржаво-коричневой краски. Верх стен и потолок капсулы, расположенные там инструменты, шкалы и выключатели, даже единственное оконце кабины — все покрывал толстый слой засохшей крови.

— Боже милостивый! — пролепетал побледневший Уэллс. — Как она попала так высоко?

— По словам коронера, во время падения капсула перевернулась, и кровь брата расплескалась по кабине.

— Огромная капсула успела перевернуться, падая с высоты десять футов? Не представляю, — шепнул Уэллс, когда мы двинулись дальше.

Я согласился с молодым писателем. Холмс промолчал.

Таркин повел нас к мосткам, пересекающим камеру над сломанной капсулой, и остановился в паре дюймов от пучка тросов, большинство которых лопнули, истончились или растрескались, не выдержав нагрузки. На одном тросе, оранжевом, толщиной с мою руку, оборванные концы были чистыми и блестящими. У моих ног лежали газовый резак и защитные очки. Все казалось до нелепого очевидным, как в детской загадке: нам подсказывали, чем именно перерезали грузоподъемный трос.

— Не все тросы, кабели и шланги удерживали капсулу. По некоторым поступала электроэнергия, воздух для пассажира и так далее.

— В момент падения капсулы вы и Брайсон работали на этих мостках? — уточнил Холмс.

— Мы проводили текущий ремонт. Кроме нас, в камере никого не было. Разумеется, за исключением Ральфа. Он сидел в капсуле и занимался расчетами.

— Инерционный регулятор в это время функционировал? — спросил Холмс.

— Да, функционировал.

Я показал на толстый оранжевый трос и поинтересовался:

— Он был основным в поддерживающей конструкции?

— Верно, но тогда я этого не знал.

— И его перерезали этим резаком?