Рассказы

— Скажите правду! — потребовал Холмс.

— Каждое движение Таркина я не контролировал: дал задание и ушел завтракать. Собирался потом заняться другой работой.

— Что именно вы ему поручили?

Инженер задумался, прикрыв глаза.

— Я показал Таркину кислородопровод и объяснил, что нужно делать. Воздуховод у нас фиолетовый, в палец толщиной.

— А поддерживающие тросы…

— Они все оранжевые, примерно такой толщины. — Брайсон соединил большой и указательный палец. — Спутать трудно, точнее, невозможно.

— Вы видели, чем занимается Таркин?

— Когда все случилось, я завтракал с миссис Бримиком. Хотел вернуться, но не успел.

— Почему?

Брайсон пожал плечами:

— Яйцо готовилось дольше обычного. Помню, экономка извинялась.

— Опять эти проклятые яйца! — с досадой воскликнул Уэллс.

— Так или иначе, отсутствовал я недолго, — продолжал инженер. — Когда вернулся, главный поддерживающий трос был практически перерезан, потом стали лопаться остальные.

— Вы показали Таркину воздуховод?

— Говорю же, пальцем ткнул!

— С поддерживающим кабелем его трудно перепутать?

— А как вы думаете? — Инженер поднял брови.

Я поскреб затылок и спросил:

— А мог Таркин задеть трос случайно, когда работал над воздуховодом?

Короткий смешок Брайсона прозвучал весьма неприятно.

— Вряд ли, доктор. Поддерживающий трос находится футах в четырех от шланга. Чтобы «случайно» его перерезать, Таркину пришлось бы повернуться и вытянуть руку с резаком. Поднимемся на платформу, если хотите убедиться. — Вдруг Брайсон потерял всю свою решимость. — Мистер Холмс, я не жду, что вы мне поверите. Я простой инженер, а Таркин — брат Ральфа.

— Брайсон…

— Но у меня нет ни тени сомнения: Таркин перерезал трос намеренно, чтобы погубить старшего брата.

Так закончился первый день нашего расследования.

Я выполнил просьбу Холмса касательно лабрадора Шебы. При беглом осмотре заметил, что лапы у бедной собаки слабые и кривые от множества переломов. Я взял образец ее мочи и отвез в центральную больницу Чиппингема, где бывший однокашник по медицинскому колледжу сделал несколько простых анализов. Часом позже я спрятал в карман листочки с результатами и присоединился к моим спутникам в пивной «Маленький Георг», где мы решили провести вечер. Пузатый хозяин в белом фартуке устроил нам радушный прием и подал хлеб, сыр, местный эль. Но Холмс ограничился любимой трубкой. За ужином разговоры почти не прекращались.

— Все равно много непонятного, — начал Уэллс, у которого рот был набит хлебом. — Что это — убийство или страшный, неправильно истолкованный несчастный случай?

— Думаю, несчастный случай исключается, — ответил Холмс. — Два рассказа о трагедии не просто не похожи, а противоречат друг другу. Значит, что-то не так.

— Кто-то один, предположительно убийца, лжет, — продолжал Уэллс. — Какому рассказу верить? Давайте проанализируем. Критические секунды перерезания троса оба описывают почти одинаково: Брайсон дал указания Таркину, который в итоге перерезал несущий трос. Разница в том, что, по словам инженера, он четко и ясно велел Таркину перерезать воздушный шланг, а тот заявляет, что ему не менее четко и ясно велели перерезать трос, оказавшийся несущим. Ситуация напоминает задачу по геометрии: две версии симметричны, как зеркальные отражения, но одна истинная, а другая ложная. Какую выбрать? И как насчет мотива? Неужели зависть — а Таркин явно завидовал Ральфу — толкнула брата на убийство? В материальном плане он ничего не выиграл. А инженер? На интрижку с Джейн Бримиком его толкнула мягкость характера. Разве это качество совместимо с хладнокровным планированием убийства? Опять симметрия. У обоих был мотив!

Уэллс, по обыкновению, трещал без умолку, а Холмс спокойно посасывал трубку.

— Иногда сосредоточиться на основных фактах дела куда полезнее, чем рассуждать о моральных качествах подозреваемых, — наконец изрек он.

— Уверен, обстоятельства гибели Ральфа связаны с принципом действия инерционного регулятора, но как, не понимаю, — вставил я.

— Прекрасно, Ватсон, — одобрительно кивнул Холмс.

— Но мы даже не знаем, действовал ли когда-нибудь регулятор, — заметил Уэллс, — или это пустое хвастовство Ральфа, очередной плод его фантазии, вроде полета на Луну. Пузырек лунной пыли у меня с собой…

— Вы же присутствовали на том ланче, — напомнил Холмс.

— Верно, присутствовал, а Ральф демонстрировал, как работает регулятор. Например, бросал горсть гравия, и мы видели, что, вопреки знаменитому эксперименту Галилея, крупные камешки быстрее падают в объятия земли. Хотя ничего такого, что не по силам опытному фокуснику, он не показал.

— А как насчет мышей?

Уэллс нахмурился.

— Мистер Уэллс, выглядят они странновато, — сказал я.

— Можно представить, какой эффект искаженная гравитация оказала на поколения насекомых и животных, — проговорил Холмс. — Например, маленькой мыши, чтобы удержать сократившийся вес, понадобились бы легчайшие конечности.

Уэллс понял, куда клонит мой друг.