Рассказы

— Белый грибок. — Потом положил рыбку на стол и заботливо расправил ее спинной плавник. Он был общипанный и раздвоенный, а на его потрепанных краях белел какой-то налет. — Белый грибок, — повторил хозяин. — Это не так страшно. Я подправлю этого парня, и он будет здоровехонький. Чем могу служить, мистер?

Я покрутил в руке сигарету, улыбнулся ему и сказал:

— Они как люди. Я имею в виду рыбок. Тоже болеют.

Он прижал рыбку к столу и подрезал рваный край плавника. Потом расправил хвост и подрезал и его. Рыбка перестала биться.

— Одних удается вылечить, — отозвался мужчина, — других — нет. Невозможно, например, вылечить болезнь плавательного пузыря. — Он поднял на меня глаза. — Если вы думаете, что ей больно, то ошибаетесь. Рыбку можно убить, но сделать ей больно, как человеку, невозможно.

Он отложил лезвие, смочил ватку жидкостью сиреневого цвета и закрасил ею обрезанные края плавника. Потом погрузил палец в баночку с вазелином и смазал им ранки. После этого пустил рыбку в маленький аквариум у стены, и она спокойно поплыла, очевидно, довольная.

Худощавый мужчина вытер руки, сел на край скамейки и уставился в меня своими безжизненными глазами. Когда-то, очень давно, он был, наверное, красивым.

— Интересуетесь рыбками? — спросил он. В голосе его слышался отдаленный, осторожный гомон тюремной камеры и тюремного двора.

Я покачал головой.

— Не очень. Это только повод. Я приехал издалека, чтоб увидеться с вами, мистер Сайп.

Он провел языком по губам, не спуская с меня глаз. А когда заговорил снова, голос у него был мягкий и усталый.

— Моя фамилия Уоллес, уважаемый.

Я выпустил кольцо дыма и проткнул его пальцем.

— А для моего дела вы мне нужны как Сайп.

Он наклонился вперед, опустил руки между расставленными костлявыми коленями и сжал пальцы. Большие узловатые руки, которые когда-то переделали много тяжелой работы. Голова чуть дернулась вверх, глаза холодно смотрели из-под мохнатых бровей. Но голос его оставался мягким.

— Давно ко мне не наведывались легавые. По крайней мере не лезли с разговорами. Чем ты сейчас занимаешься?

— А угадай, — сказал я. Его голос стал еще мягче.

— Послушай, легавый, я тут живу тихо, спокойно. Меня больше никто не трогает. Я получил амнистию прямо из Белого дома. Забавляюсь себе золотыми рыбками, а человек проникается чувством к тем, за кем ухаживает. Я никому на свете ничего не должен. Я свое заплатил. У моей жены хватит денег для нас обоих. Все, чего я хочу, — это чтоб меня оставили в покое, легавый. — Он замолчал, покачал головой и добавил: — Меня больше не обманешь. Довольно!

Я ничего не ответил. Только легонько улыбнулся.

— Теперь до меня никому нет дела, — продолжал хозяин. — Я получил амнистию от самого президента. Я хочу только одного: чтоб меня оставили в покое.

Я покачал головой, все еще улыбаясь.

— Это — единственное, чего ты не дождешься. Пока сам все не отдашь.

— Послушай, — мягко проговорил он, — ты, наверное, новенький в этом деле. Тебе еще все кажется интересным. Ты хочешь сделать себе имя. Но на мне это висит уже двадцать лет, и ко мне приходило много больших людей, некоторые из них были даже очень умные. И они поняли: у меня нет ничего, кроме того, что принадлежит мне. Да никогда и не было. Все досталось кому-то другому.

— Почтовому служащему, — бросил я. — Ну, конечно!

— Послушай, — так же мягко продолжал Сайп, — я свое отсидел. Я знаю все входы-выходы. Знаю, что вы так просто не успокоитесь, во всяком случае до тех пор, пока еще жив человек, который может что-то вспомнить. Я знаю, время от времени ко мне будут присылать какого-нибудь гада, чтоб он снова все это копал. Ну и ладно. Я не обижаюсь. Ну, а теперь, что мне сделать, чтоб ты убрался?

Я покачал головой и посмотрел на рыбок, которые равнодушно плавали в своих больших уютных аквариумах. Я почувствовал усталость. Эта тишина вызывала в моем мозгу образы-призраки — призраки давно прошедших дней.

Поезд, грохочущий сквозь темноту, засада в почтовом вагоне, вспышка выстрела, мертвый почтовый служащий на полу, тихое журчанье воды из бака и человек, которому удалось девятнадцать лет хранить тайну. Почти удалось.

* * *

— Ты сделал одну ошибку, — неторопливо начал я. — Помнишь парня по имени Шелушитель Мардо?

Он поднял голову. Я видел, как он старается что-то вспомнить. Но это имя ему, кажется, ничего не сказало.

— Ты знал этого парня в Ливенворте, — сказал я. — Коротышка сидел за то, что раздваивал двадцатидолларовые банкноты и подклеивал фальшивую вторую сторону.

— Угу, — отозвался Сайп. — Помню.

— Ты рассказал ему, что жемчужины у тебя, — сказал я.

Но Сайп, как видно, не верил мне.

— Наверное, я пошутил тогда, — медленно, как-то опустошенно проговорил он.