Рассказы

— Ну хорошо. Наконец-то хоть один факт мне удалось установить. Разве вам невдомек, что Уолдо, перед тем как его пришили, разыскивал вас, а данное им описание наверняка попадет в полицию? А полиция, не узнав, кто такой Уолдо, примется искать особу, одетую как вы, для помощи в опознании. Неужели не ясно? Или все это так уж сложно сообразить?

Пистолет в ее руке задрожал. Она взглянула на него, скорее машинально, и медленно убрала к себе в сумочку.

— Какая же я дура, — прошептала она, — что вообще стала с вами разговаривать. — Она уставилась на меня надолго, потом глубоко вздохнула. — Он сказал мне, где остановился. Было непохоже, чтобы он чего-то опасался. Полагаю, шантажисты все такие. Он должен был встречать меня на улице, но я ненадолго опоздала. Когда я туда добралась, кругом уже было полно полиции. Поэтому я вернулась и села в свою машину. После этого я вошла в дом и постучала в дверь квартиры Джозефа. Потом опять отправилась к машине и ждала. В общей сложности я поднималась трижды. Последний раз я добралась до четвертого этажа, чтобы вызвать оттуда лифт. На третьем этаже меня уже дважды видели. И я встретила вас. Вот и все.

— Вы что-то говорили о муже, — буркнул я. — Где сейчас он?

— На совещании.

— Ах, на совещании, — ехидно заметил я.

— Мой муж — очень важный человек. У него множество совещаний. Он инженер-гидроэлектрик. Ездит по миру. Да будет вам известно…

— Довольно, — остановил я ее. — Вот приглашу его как-нибудь на ланч, и он мне сам все расскажет. Чем бы там ни собирался вас стращать Джозеф, все это умерло. Как и сам Джозеф.

— Он правда умер? — прошептала она. — Правда?

— Он умер, — ответил я. — Умер, умер, умер. Леди, он умер.

Наконец она поверила. А я уж и не надеялся даже, что она когда-нибудь поверит. В тишине было слышно, что лифт остановился на нашем этаже.

Я услышал шаги по коридору. Знаете, у всех бывают свои предчувствия. Я приложил палец к губам. Девушка замерла. Ее лицо словно застыло. Огромные голубые глаза почернели, как залегшие под ними тени. Горячий ветер ломился в закрытые окна. Окна следует закрывать, когда дует Санта-Ана, — неважно, стоит жара или нет.

Шаги, звучавшие в коридоре, были обычными человеческими шагами. Но они остановились возле моей двери, и тотчас раздался стук.

Я указал на гардеробную за своей откидной кроватью. Девушка бесшумно встала, прижав свою сумочку к боку. Я снова указал, теперь уже на ее стакан. Она быстро взяла его, скользнула по ковру к двери и тихо затворила ее за собой.

Я не мог взять в толк, зачем мне понадобились эти проблемы.

Стук повторился. У меня даже ладони вспотели. Я намеренно громко скрипнул креслом и встал, сделав громкий зевок. Потом я приблизился к двери и открыл ее. Без оружия.

Это было ошибкой.

Глава 3

В первый момент я его даже не узнал. Возможно, Уолдо тоже его не узнал, только по другой причине. В продолжение всего сказанного, в коктейль-баре на нем была шляпа. Теперь ее не было. Его волосы резко заканчивались там, причем именно там, где начиналась шляпа. Выше этой линии находилась белая и жесткая сухая кожа, блестевшая, как шрам. Он был не просто на двадцать лет старше. Это был вообще другой человек.

Зато пистолет в его руке я узнал сразу же: двадцатидвухкалиберный автоматический с большим передним прицелом. И еще я узнал его глаза. Светлые, настороженные, пустые глаза, как у ящерицы.

Он был один. Он довольно небрежно подвел пистолет к самому моему лицу и проскрипел сквозь зубы:

— Да, это я. Давай-ка войдем внутрь.

Я отступил достаточно далеко и стал именно там, где он хотел, — чтобы закрыть дверь без лишних движений. По его глазам я понял, что он ждет от меня как раз этого.

Я не был напуган. Скорее, парализован.

Когда он затворил дверь, то принудил меня отступить, покуда я не почувствовал, как мне что-то ткнулось сзади в ноги. Он взглянул мне прямо в глаза:

— Карточный столик, как я погляжу. Какой-то придурок режется здесь в шахматы. Не ты ли, часом? Ты?!

Я проглотил слюну.

— На самом деле я не играю. Я просто забавляюсь.

— Играют вдвоем, — проговорил он хрипловато-мягко, словно какой-нибудь коп шарахнул своей дубинкой ему прямо по горлу на допросе третьей степени.

— Фишка в том, — сказал я, — что это не игра, а задача. Взгляни на фигуры.

— Будто бы я что-то в этом смыслю!

— Короче, я тут один, — сказал я, и мой голос дрогнул.

— Какая разница, — откликнулся он. — Я в любом случае конченый человек. Какие-нибудь ищейки всадят в меня пригоршню пуль завтра или на следующей неделе, да не один ли черт? Только вот твоя фотокарточка, приятель, мне все равно не нравится. И тот сладенький педик в белой курточке, в баре, что играл левым полузащитником, кажется, за Фордхэм. Таких парней, как вы, я уж точно в гробу видал!

Я ничего не ответил и даже не шевельнулся. Здоровенный ствол, словно лаская, царапнул меня по щеке. Мужчина улыбнулся.

— Это и для дела неплохо, — сказал он. — Так, на всякий случай. Такой стреляный воробей, как я, следов не оставляет; все, что против меня есть, так это два свидетеля. К дьяволу вас обоих.