Рассказы

Ричер отделил один ключ на ощупь и прижал к верхней точке щеки Кроселли. Он сказал:

— Раз так, ты не увидишь, как это произойдет. Сначала ты лишишься глаз.

— Спички в ящике стола, — сказал Кроселли.

Ричер снова повернулся к нему и ударил коротко справа в живот, чтобы тот сложился напополам и был чем-то занят, в таком согнутом виде он подвёл и толкнул его к столу, затем, используя свою свободную руку, громыхая, открывал ящики и шарил в них, делая всё это наощупь. Много чего было в ящиках: степлеры, ручки, рулоны скотча, некоторые из них были в диспенсерах, карандаши, скрепки. И книжка картонных спичек, слегка отсыревших.

Зажечь спичку одной рукой было практически невозможно, поэтому Ричер развернул Кроселли к стене с окном, отпустил запястья и сильно толкнул его, используя несколько свободных секунд, чтобы оторвать спичку и чиркнуть ею. Спичка зашипела и загорелась неожиданно ярко в темноте, и он снова зажёг свечу, к этому времени Кроселли набрался сил для атаки, поэтому Ричер подошел к нему и отбросил его прямым ударом в солнечное сплетение, пока в комнате разгоралось снова уютное свечение.

Солнечное сплетение отвлечет его, по крайней мере, на минуту, подумал Ричер, и использовал эту минуту, чтобы пересечь комнату, подобрать Кольт, сбросить его магазин и извлечь патрон из патронника, затем поднять кресло и установить его обратно на колёсики в нужном положении. После этого он разыскал скотч, подтащил парня ближе, бросил его в кресло, и начал приматывать его запястья к раме.

Скотч был менее прочен, чем изолента, но Ричер компенсировал это длиной, накручивая слой за слоем: правая рука, левая рука, пока парень не стал выглядеть, словно у него оба запястья были сломаны и загипсованы каким-то новым прозрачным желтоватым пластырем. Затем настала очередь лодыжек. Всего Ричер использовал шесть полных рулонов скотча, после чего у парня не было возможности даже пошевелиться.

В этот момент в дверь вошла Хемингуэй.

Она посмотрела на свечу, затем на Кроселли.

Ричер доложил:

— Он признался, всё есть на записи.

Она сказала:

— Я слышала выстрел.

— Он промахнулся. Примерно на двадцать градусов левее.

— Я волновалась.

— Волноваться должен главарь. Это он гангстер.

— Что ты смог записать?

— Забери это из моих штанов и послушай.

Что она и сделала. Ричер снова почувствовал горячие быстрые пальцы и что-то, похожее на объятие под рубашкой, пока микрофон передавался из руки в руку. Затем она щелкнула клавишей и стала ждать, снова щелчок, и тонкий жестяной голос, похожий на голос Кроселли заполнил комнату, принимая на себя ответственность за всё, признавая связь с Медельином, сознаваясь во взятке и намекая на её размер.

Она спросила:

— Его ключи у тебя?

Ричер ответил:

— Вот они, у меня в руке.

— Открой сейфы.

Что он и сделал, начав от пустой оружейной комнаты и двигаясь от окна, пока все сейфы не были открыты. Все они были полны гладких упакованных в пластик кирпичей, некоторые коричневого или зеленого цвета, но большинство белых и желтых.

Она сказала:

— Можешь положить ключи обратно ему в карман?

Он сделал это и спросил:

— Что дальше?

— Работает ли его телефон?

Он проверил и сказал:

— Да.

Она дала ему номер, пояснив:

— Это наша внутренняя горячая линия.

Он позвонил и сообщил точный адрес, не называя своего имени. Когда разговор закончился, она сказала:

— Время их реагирования будет от пяти до десяти минут.

Она положила свой пластиковый кассетный магнитофон на полу у ног Кроселли и сказала:

— Нам нужно идти, мой автомобиль не близко.

Ричер спросил:

— Этого будет достаточно?

Она ответила:

— Более, чем. Медельин — это отрава, и доказательства здесь. Это как фотография, Ричер. Как фотообвинение. И не имеет значения, кого он подкупил. Никто не скажет слова против этого. Это, как бороться с приливом.

— И напоследок, — сказал Ричер, повернувшись к Кроселли. — Бить по лицу женщину недопустимо. Ты — мужчина, а не котёнок.

Кроселли ничего не сказал.

Ричер занёс руку:

— Как тебе это понравится?

Кроселли ответил:

— Ты не ударишь человек, привязанного к стулу.

Ричер сказал:

— Посмотрим, — и сильно ударил парня в лицо, это была реальная затрещина, влажно было или нет, кресло поднялось на своих боковых колёсиках, балансировало и шаталось, но, в конце концов, упало набок, колёсики продолжали вращаться, а голова Кроселли подпрыгивала, как шарик для пинбола.

Затем они разбросали кирпичи, предсказание Хемингуэй насчет пяти-десяти минут сбылось, и они увидели спешащие машины примерно шесть минут спустя, а потом еще пару тяжелых грузовиков. Крупные силы поддержки. А почему бы и нет, если угроза реальна?

* * *

Автомобиль Хемингуэй находился в четырех кварталах отсюда, на Салливан Стрит. Это был бледно-голубой «Форд Гранада», который Ричер видел раньше, с виниловой крышей и зубастой передней решеткой. Он спросил:

— Вы уверены, что это снимет вас с крючка?

Она ответила:

— Я на это рассчитываю, малыш. Оказаться правой сразу после всего этого — просто замечательно.

— Тогда вывезите меня из города.

— Я должна остаться.