Рассказы

— Ты бы хоть матери позвонил, она тебя обыскалась, — сказал я, подойдя поближе.

Артур встрепенулся и только тут заметил нас. Похоже, он просидел здесь всю ночь. Его очки сползли на кончик носа, рыжие волосы были всклокочены, за ухом торчал карандаш.

— А, это вы! — просиял он. — Смотрите!

Он постучал по контейнеру, и поверхность синей жидкости украсилась рисунком из концентрических кругов. По мониторам побежали ряды цифр, графики изменились. Мы с Крисом ошарашенно переглянулись.

— Неплохо, а? — Артур просто лучился от удовольствия. Я покосился на открытую банку.

— Ну, после того, как соленья твоей мамы помогли нам установить контакт с деканом, я уже ничему не удивлюсь, но как тебе пришло в голову…

— При чём тут огурцы? — удивился наш друг. — Это не ему.

Он достал из банки огурец и издал странный звук, нечто среднее между чиханием и шипеньем рассерженной кошки. Из-за тритолонского контейнера выглянула треугольная мордочка с умильными круглыми глазищами и трогательными пёрышками на ушах.

— Опять он! — простонал Крис.

Пятнистый ушан из тропических лесов Хаттаки был очень тихим, гибким и дьявольски хитрым созданием, ухитрявшимся сбежать из любого вольера. По уму, его давно следовало запереть в отдельном боксе, но девчонки-лаборантки полюбили этот хвостатый комок шерсти и всячески покрывали его выходки. Ушан осторожно повёл носом. Одна из его лап с тёмными хваткими пальчиками вдруг удлинилась, выхватила огурец, и он мгновенно скрылся за контейнером, откуда раздался сочный хруст. Тотчас же в глубине контейнера замерцали розовые искры.

Крис шагнул было вперёд, но Артур его остановил.

— Оставь их. Видишь, они подружились. Я всё понял! Ночью несколько раз снял показатели активности, сравнил со старыми данными, сто раз всё перепроверил. Во-первых, этот наш тритолонец — эмпат. Во-вторых, в отсутствие дружеской привязанности он впадает в состояние, близкое к анабиозу. И оживает, только когда встретит друга. Пожалуй, я назову его «эмоциональ Шеллина». Вот, смотри, если я только подумаю отобрать у ушана лакомство…

Он бесстрашно протянул руку к контейнеру. Содержимое дало ему сдачи.

— Каково, а? — возбуждённо оглянувшись на нас, Артур перелистнул страницу блокнота и похлопал себя по карманам халата в поисках карандаша.

— Ты чертов гений, — сказал я, извлекая карандаш из рыжей шевелюры и протягивая ему.

Ушан хрустел огурцом, «бидон» розовел от избытка счастья, Артур что-то строчил в блокноте, а мы с Крисом молча наблюдали. Я наклонился вперёд, чтобы лучше разобрать написанное, и жидкость в контейнере вдруг тревожно покраснела. Артур неодобрительно покосился на меня:

— Похоже, он тебе сочувствует.

— Я сам себе сочувствую, — пробормотал я, только сейчас вспомнив о головной боли и забытых таблетках. — Слушай, матери позвони, а? Она волнуется.

— Да-да, — буркнул Артур, не отрываясь от блокнота. Я вздохнул и потянулся за телефоном.