Рассказы

Нет, правда, когда жена не встречает вечером мужа после долгого трудового дня заботливо приготовленным ужином, то, согласитесь, обидно. Если в доме сплошь и рядом не оказывается хлеба и яиц, то есть самого необходимого, когда пол может быть не метен неделями, в раковине груда грязной посуды, а хозяйка (кхе…) с книжкой в руках или возле телевизора, или вообще неизвестно где (не на работе), то и возникает вопрос: чем же они тогда крепятся, семейные узы?

Конечно, бывает, что духовная связь возмещает все утраты в быту и прочем (взаимопонимание и общие интересы). Иногда главное смещается в сферу секса – тут, впрочем, тоже надо иметь если не талант, то хотя бы склонность (вопреки скуке и рутине), тоже ведь творчество… А для всего нужна, если угодно, простая и вместе с тем чрезвычайно сложная вещь, любовь – не любовь (которая вообще неизвестно что такое), влечение – не влечение, привязанность – не привязанность, но что-то в этом роде…

Нет, правда, что можно почувствовать, находя дома хаос и неразбериху, а жену либо в задрипанном халате с нечесаными волосами перед вечным телевизором или вовсе не находя, поскольку она – на каком-нибудь духоподъемном мероприятии вроде вернисажа или лекции по теософии?..

Или мужа, всхрапывающего на диване, тогда как жена на пороге с полной хозяйственной сумкой – взмыленная?

А вот то самое, вы понимаете.

Каждый мог бы насбирать – мало не покажется: с приятелями в баню сходить – пожалуйста, а чтобы жену вывести в театр, не говоря уж про ресторан, – на это ни времени, ни денег, другие вон уже полмира объехали, в отпуск – если не на Гавайи или Кипр, то, на худой конец, в Турцию или даже в Крым, а они что? Дачу снимают который год с прохудившейся крышей. Хорошо хоть не так далеко от города, но все равно от электрички еще пешком минут двадцать. Или видик с каким-нибудь мордобоем и грохотом выстрелов запустить, вместо того чтобы хотя бы петли у дверей смазать, чтобы не скрипели, да и просто с женой поговорить – о жизни или о чем там?.. А то – работа, работа…

Что они такого имеют особенного – с его работы? Нечем, увы, похвастаться.

Ясно, что обижались друг на друга, и даже довольно часто. Однако ж отходили и никаких кардинальных выводов не делали, поскольку продолжали считать, что за некоторыми, пусть и достаточно весомыми, недочетами оба все-таки неплохие люди. И потом ребенок – цементирующее начало, вырастить же надо.

А любовь? Ну что любовь… А семейное счастье? Ну что счастье…

Надо принимать человека таким, каков он есть. Нельзя от него требовать больше, чем он может.

И все бы ничего, если бы…

Если бы не родители…

Ее, имеется в виду, родители, поскольку герой, собственно, сирота уже давно, с ранних лет. Наверняка на нем сильно сказалось – не могло не сказаться. Может, его потому и не тянет ни на какие Канары, что ему дом дороже всего и чтоб в доме не только чисто, но и ладно.

Полюбил человек смолоду простые ценности, которые иным за так достаются, а потому и не ценят. Родителям ее, вероятно, это тоже по сердцу. А если у человека ни отца, ни матери, а все своим горбом, без совета и поддержки, то ему ведь надо как-то возместить, а кто, как не жена, если на то пошло? И родители (ее, имеется в виду), они тоже в этом процессе – душевность всегда душевность.

Надо сказать, что они (разведенные после почти двадцати лет совместной жизни и теперь вынужденные все равно встречаться) удивлялись: как это у дочери и ее мужа получается? В том смысле, что он, то есть муж, терпит их дочь с ее разгильдяйством и бесхозяйственностью? Иногда даже вслух: другой бы давно…

Теща, расспрашивая его по телефону или после посещения их не слишком обихоженной, несколько смахивающей на общагу или, в лучшем случае, коммуналку квартиры, нет-нет да и не выдерживала: да гони ты ее, зачем тебе такая?

Тесть же, юрист, сам чрезвычайно аккуратный и деловитый, умевший себе и приготовить и постирать, глядя на замоченное уже три дня грязное белье, от которого уже начинало гниловато подванивать, горько разводил руками: дескать, что с них (то есть… представительниц слабого пола) возьмешь?

Может, потому-то нашему герою вдруг становилось за жену (и себя, впрочем) горько: если даже собственные родители – каково?

Вот именно!

Он как бы за нее обижался, ставя себя на ее место, и потому начинал ее защищать и оправдывать.

А это словно только еще больше раззадоривало сердобольных тестя с тещей, его, сироту, жалевших: ну да, повезло ей, так ценила бы! Надо же быть такой бестолковой! Расстраивались они – за него, который такой хороший, такой редкий и такой необихоженный, это при живой-то жене!

Сиротская доля!

Будто и свою вину чувствовали: как-никак – их произведение, их дочь, и такая вот распустеха – откуда что берется?..

Даже когда родители ее звонили, то предпочитали разговаривать с ним, а не с ней. Если же брала трубку она, то мать (теща) холодно бросала