Рассказы

Вокруг были разбросаны ящики из-под снарядов, валялись брезентовые чехлы, телефонные аппараты, а немного поодаль, возле черешен,— убитые лошади.

— Вот почему они не смогли увезти пушки.

Отец Василька обошёл поляну, внимательно осмотрел её и сказал:

— У них тут что-то стряслось. Наши снаряды падали дальше, возле стога.

— Может, кто-то умышленно так сделал,— смотри, вот зубок на пушке отбит.

— Иначе бы мы до сих пор не переправились через речку.

— Просто дохнуть не давали, проклятые.

Отец Василька задумался.

— Кто же это нам помог? — спросил он у товарищей.

— Наверное, какой-нибудь красный партизан!

— Может, и лошади остались?

— А ну, ищите да будьте осторожны, на засаду не нарвитесь.

Красноармейцы осторожно двинулись через огород к черешням. Осматривали каждый кустик, каждое деревце. Когда они приблизились к стогу, навстречу вихрем вылетел Шарик. Как бешеный, он начал прыгать на отца Василька, лизнул его руку и жалобно заскулил.

— Откуда ты взялся, Шарик? — очень удивился отец Василька.— Это мой пёс! — объяснил он товарищам.

— Наверное, кто-то из домашних здесь!

Отец встревожился.

— Шарик, ты один сюда забрёл?

Пёсик опять заскулил и побежал к соломе. За ним бросились и красноармейцы. Шарик принялся неистово рыться в соломе и, оглядываясь на солдат, отрывисто лаял. Красноармейцы тоже начали разгребать солому.

— Вот какой-то мальчик! — воскликнул наконец красноармеец.

Под соломой лежал бледный Василёк с плотно закрытыми глазами. Отец упал на колени и поднял его на руки.

— Сынок, откуда ты взялся? — сказал он испуганно.— Тебя убили? Может, они и маму твою убили?

— Дышит ещё! — сказал другой красноармеец.

Чтоб ему легче дышалось, отец расстегнул штанишки. Из-под пояса вывалилась простреленная над ухом фуражка. Узнать её было нетрудно, и отец вытер сразу покрасневшие глаза.

— Татка, наверное, своего искал. Ах ты ж горе! Чем же тебя прибило, Василёк?

Другой красноармеец приложился запылённым ухом к груди Василька, послушал, как бьётся его маленькое сердечко, и усмехнулся.

— Этот партизан выживет! Наверное, его слегка контузило, когда снаряд разорвался. Неси его на повозку!

Уже на руках Василёк открыл глаза. Забинтованного отца он не узнал, но на фуражке другого красноармейца увидел звезду и тоненьким голоском проговорил:

— Там у белых аж две пушки, я побегу скажу татку,— и стал вырываться.

Отец прижал его худенькое тельце к своей широкой груди.

— Они уже нам не страшны, эти пушки, сынок. Какой-то молодчина разбил их вдребезги!

Василёк опять закрыл глаза и затих.

Шарик всё время ревниво скулил сбоку. Когда же Василёк заговорил, он пролез между ногами, лизнул его в щеку и сел рядом. На бусинках глаз у Шарика блестели слёзы.

Валет

Чья записка?

К полку приблудился пёс. У него были мягкие уши и хвост бубликом. Чтобы выпросить еду, он становился на задние лапы и хлопал глазами, пока красноармейцы не кидали ему кусочек хлеба. Его прозвали Валетом.

В полку Валет ластился ко всем. Не любил только одного чубатого красноармейца, его так и прозвали — Чубатый, ко-торый тоже не упускал случая ударить Валета.

— Что ты с ним воюешь? — спрашивали его товарищи.

— Бестолковый пёс,— отвечал Чубатый.

— А может, он не любит тебя из-за чуба? Такие чубы раньше носили только казаки, стегавшие рабочих нагайками.

Чубатый криво усмехнулся.

— Меня самого били. А ты получше принюхайся,— и хотел, как обычно, ударить собаку ногой.

Валет отскочил, оскалил зубы и гавкнул. Красноармейцы дружно засмеялись, а Чубатый совсем разъярился и наклонился, чтоб поднять комок земли. Валет залаял и спрятался за Кирйка.

Кирик в полку был самым молодым красноармейцем. С Валетом он подружился с первого дня. Когда полк останавливался на отдых, Кирик всегда куда-то исчезал с собакой. Кое у кого это начало вызывать подозрение.

— Где они бывают?

А Чубатого интересовало:

— Что они там делают? Но этого никто не знал.

Ночью Кирик с Чубатым отправились в разведку в соседнее село. В этом селе были белые с золотыми погонами на плечах. Готовый к бою полк ожидал только результатов разведки. Тёмная ночь проходила, а Кирик с Чубатым не возвращались.

— Может, их там подстрелили? — говорили красноармейцы.

— А я и выстрел слышал.

— Где?

— В долине!

Дольше ждать было невозможно — начинало светать, и полк, не зная, что предпримет враг, пошёл в наступление. Командир уже собирался сесть на коня, когда кто-то заметил Валета. Он возбуждённо бегал вокруг стоящего на земле фонаря.

— Это он с разведкой вернулся,— сказал красноармеец, который придерживал коня.

— А где же разведка? — обрадовался командир.

Подождали ещё немного, но ни Кирик, ни Чубатый не появлялись, только Валет стоял на задних лапах и пристально смотрел красноармейцу в глаза.

— Ну, где же твой Кирик? — опять начал тревожиться командир.

Валет заскулил, зашаркал хвостом по земле и перевёл глаза на командира.

— Ты чего, псина? — наклонился к нему командир.— А это что у тебя?

За ошейником белел клочок бумаги. Командир вытащил его. Это была записка. От росы она размокла, и буквы, написанные химическим карандашом, расползлись в синие пятна.