— Нет, — говорю, — не на шею, попробуйте ногу поймать.
— Муссолини, и того, — отвечает, — за две ноги повесили, а ты что — на одной висеть будешь?
Интеллектуал хренов.
— А две ноги одной петлей нам не поймать.
— Да, — соглашаюсь, — на одной ноге неудобно, а две не поймать. А что там внизу? Мне плохо видно отсюда.
— Асфальт, — сообщают, — также камень, который из крыши выпал, еще тележку из супермаркета кто-то оставил.
— Братцы! — это интеллектуал кричит. — Тележку и камень вон, а набросать там подушек и одеял пуховых.
Тут началось! Сначала только из нашей пятиэтажки одеяла и подушки несли, а когда из соседних домов, а потом и улиц, приходить стали, то уже пуховики невозможно было наверх закидывать, и их стали сбрасывать мимо меня с крыши. И скоро такая пуховая Джомолунгма выросла, что я почувствовал ее ногами. Ага, а вот еще звук знакомый сильный (плоский, широкий и с мелкой волной), похож чем-то на стиральную доску. Такой — только у пожарных машин. Молодцы соседи! Вызвали пожарников, я сам не подумал о них. Но у них вряд ли лестница нужной длины имеется. У них согласно отчету госконтролера в наличии — проблемы с бюджетом, оборудованием и дефицит кадров, по телевизору сообщали. Ничего, обойдемся без лестницы — еще немного, я сам с пуховой вершины на крышу спущусь триумфатором.
А ведь сходным образом, вспоминаю, когда-то римские воины насыпь устраивали, чтобы нашу крепость Масаду штурмом взять. И умилился. Какие все-таки хорошие времена настали! Гуманные! А какие люди рядом живут! К прогрессу тянутся, сметливые, отзывчивые! В беде не оставят! Просто гордость и загляденье!
СТРАННОСТИ
Никогда я не жил до этого в таком месте, всегда — на этажах. Но вот теперь — снял бывший магазинчик с витриной и полами на уровне тротуара на довольно таки центральной улице Алленби. Мне очень хотелось быть ближе к людям. И очень необычным было ощущение — всего один шаг с оживленной улицы внутрь, и сразу у себя дома. Без коридора, без единой ступеньки. Щекочущее чувство, дразнящее. Я опасался, не попадает ли во время сильного дождя вода внутрь. Может быть, нужно, когда ливень, класть большую, мягкую тряпку под дверь. Выяснилось — не нужно, не затекает, тротуар сделан с наклоном к проезжей части. На витрине я выставил телевизор очень большого формата, он все время включен без звука на канале National Geographic. И теперь у моей квартиры часто останавливаются люди, стоят, смотрят телевизор и не знают, что в метре, ну, может, чуть больше от них, за непрозрачной шторой стою я и слышу, как они комментируют увиденное.
Но теперь, когда я уже немного привык к своему новому жилищу, стали меня интересовать и привлекать полуподвальные помещения. Однажды я не утерпел и через окно спрыгнул в магазин верхней одежды, который как раз в таком полуподвале и разместился. Ничего особенного я там не сделал, просто запрыгнул и прошел на выход, но когда уже поднимался по ступенькам к двери, за спиной услышал женский голос: «Вон он, вон он», — а пройдя десятка полтора метров, услышал за собой шаги. Меня обогнал крупный, неопрятно одетый мужчина с молотком в руке, испачканным не то конским, не то коровьим навозом. Скорее — конским. Я сразу понял, что молоток у него не для нападения, а для обороны, и улыбнулся. А он шел чуть впереди и справа и все время на меня оглядывался.
Он не ожидал, что путешествие будет таким коротким, когда я остановился, открыл дверь своей квартиры, а потом изнутри специально с лязгом и на два оборота запер замок. Я подглядел из-за шторы — он стоит там снаружи со своим грязным молотком и смотрит National Geographic.
Минут через пять я открыл дверь и спросил его, хочет ли он чаю или кофе. Он замялся сначала, но потом ответил: «Чаю». Я закрыл дверь, подождал еще минуту, а потом снова выглянул и спросил: «С мышьяком или без?» Тогда он плюнул себе под ноги, растер носком красного армейского ботинка плевок и удалился.
Попробуйте вы сами по центральной улице прогуляться с молотком в руке, хотя бы даже и чистым. Ей-богу, — неудобно это.
ДВАДЦАТЬ МИНУТ
Я лежу утром на краю нашей кровати, придвинутой к окну, а она смотрит в него, стоя на коленях и опираясь на подоконник. Там за окном — индустриальный пейзаж. Магнитными щупальцами шарит по земле подъемный кран, собирая железный лом. Насытившийся хобот поднимает высоко вверх, к мутному небу, к грозди других таких же щупалец-хоботов. Когда подгоняют грузовой железнодорожный состав, приспускает одно из них, расслабляет магнитный мускул и наслаждается грохотом железопада и стоном бортов вагонетки. Дальше, за краном, фоном его, — ниспадающий контур близких высоких холмов, и точно по профилю их — гигантская линия передачи, электрической, высоковольтной, с дугами провисающих проводов, по которым катаются в гвардейских комбинезонах солидные электрики на дрезинах и резвая молодежь на скейтбордах.