Рассказы

Первым движением его (Антона, а не отверстия, конечно) был разворот Pfirsich, дабы исследовать отражение левого анфаса и ушной раковины. Но обнадежиться оказалось нечем. Точно такая же die Fotze располагалась симметрично правой сразу за виском. Осторожно подняв руку, Антон ощупал ее, вымазав слегка в пене. Ей-богу, ошибки быть не могло, ушей не было на положенном месте! На улице за ночь посвежело, fisseln, так как прохожие кутались в плащи и зябко поднимали воротники курток. Но Антон не замечал холода. Натягивая вязаную шапочку на самые уши, верней, стыдливо прикрывая их позорное отсутствие, он крался улицей, не вполне еще сознавая, куда и с какой целью спешит. То и дело ему казалось, что Einwohner, оборачиваясь, тыкают в него пальцем, что за спиной раздаются смешки в его адрес. Будто побитая kacken собака, он глубже втягивал голову в плечи, поправлял шапочку на голове. Был бы хвост - поджимал бы и хвост. Тут он и увидел их обоих, и правое, и левое. С виду они были обычными Hanfling из тех, что на какой-нибудь стройке hinkeln целыми днями или пьют там же в подсобке, играя в "сику". Антон засмущался, не зная, как подойти и с чего начать. Не может же быть такого, и не поверит никто, хотя как же не поверят, ведь им-то самим все прекрасно известно, да и ему тоже, так что уж договорятся там как-нибудь. Приближаясь к ним, он поднял руку в миролюбивом жесте: Allerseits привет! Те одновременно обернулись и одинаковыми, довольно все же приятными, голосами пробормотали ответное приветствие. - Слушайте, мужики... - Антон немного замялся, соображая, с чего бы начать, - Может... orgeln... айда, выпьем по малой, а? Равнозначные, как чьи-то два отражения в зеркалах, люмпены горячо закивали головами. "Конгруэнтно," - подумал Антон, вытаскивая из заднего кармана мятую купюру. - Ну, кто из вас сходит? Вопрос этот поверг обоих в полное страха негодование: - Нет уж, нам никак нельзя раздельно, мы лучше вдвоем сходим, как Ганс и Гретель. Ты-то уж не бойся, мы не надуем. Слово венедиктинца. - Чье слово? - не понял Антон. - Венедиктинца, Pappnase, - с гордостью отвечали двое, выпячивая грудь и синхронно ударяя себя в нее кулаком, - Мы - члены явного ордена венедиктинцев. Ерофеев, читал?.. Исповедуем die Gobelmasse как путь к просветлению. Алкоголь как метод познания. Спиртовая гносеология, вино-водочная эсхатология, вот. - Knallen, чего только не бывает в наших местах. Только, боюсь, друзья мои, что в вашем ордене так или иначе участвует все взрослое население этой страны. - Может, и участвует, нам-то какое geigen дело? - Вот, кстати, о деле, - Антон ловко воспользовался завязавшимся оживленным разговором, - Гляньте-ка вот сюда. Он отворотил немного края шапочки, приоткрывая ушные отверстия. Те одновременно присвистнули: - Schwanzlutscher... А ухи-то где? - Вот именно это я и хотел бы узнать у достопочтенных венедиктинцев. - Чиво? - снова хором удивились они и покачали настороженно коловами, - Нет, мы не знаем. - Так-то уж?.. рассердился Антон, - Вы сами-то кто такие, по-вашему? - Мы? А тебе что, Hossenscheisser? - А то, дорогие вы мои, что вы - и есть мои... то есть мои уши, - выдохнул Антон.

- Мы!? Твои!? Ухи!? - они, ухмыляясь, показали большими пальцами сперва на себя: Мы-ы!? - а затем, подогнув его, указательным на Антона: Твои!? - и, схватив себя за мочки, - У-хи!? - Антон сразу приметил этот дешевый трюк с пальцами и улыбнулся про себя: "Чтоб мои собственные уши перехитрили меня нет уж!" Однако сам уже расстроился, что завел das Gebabbel.

- А Wunderhorn по лбу не хочешь? шутничок, Schleimbentel! - они оба угрожающе двинулись на Антона. Тому пришлось резко отскочить в сторону, чтобы не оказаться прижатым к стене - он на своем опыте знал, что это наихудший вариант. Выбежав из подворотни, судорожно натягивая шапочку, Антон затерялся в толпе. Мысли его лихорадочно суетились, в спешке падая и топча друг друга:

- Черт знает уже что такое творится. Нет, этого уж никак не может быть, и плевать на Гоголя. Вот светит вывеска - это amtlich, это реально. Это еще как может быть. Там внутрях скрыт неон, такой газ "из блаародных", который светится, если его ударять током. А вот то, что уши исчезают, а потом становятся poppen люмпенами какими-то, да еще и хотят избить своего хозяина - такого быть не может! Не может, и все! Die Scheisse! Вон машина остановилась - это нормально! По слогам повторяю: нор-маль-но! А уши-венедиктинцы - это не-нор-маль-но! Машина - нормально, уши - нет! Машина...