Рассказы

Это была не очень-то хорошая мысль, противная какая-то, но он представил, какую нахлобучку получит от Кэпа, и поежился.

Кэпом звали десятиклассника Сергея Семенова, капитана флагманской яхты, заместителя командира флотилии. Кэп суров был и требователен. Его побаивались. Впрочем, если случалось что-нибудь серьезное, Семенов никогда не ругал виноватого, ничего не решал сгоряча. Всегда разбирался, что и почему. Но всякое мелкое разгильдяйство и глупые поступки он не переносил. Он считал, что как раз из-за глупых мелочей случаются большие беды, и часто рассказывал, как его яхта вылетела на камни, потому что на стаксель-шкоте был неправильно завязан узел (потом двое суток чинились).

Когда Кэп увидит чернильные слезы на снимке, он начнет рвать и метать, потому что поступок Серёжки совершенно глуп и непонятен. Серёжка даже не сможет объяснить, зачем это сделал. Лучше не рисковать.

Серёжа медленно, почти против воли, снова взял ручку и добавил еще два штриха: на своем собственном лице нарисовал усики. Кто теперь его заподозрит? Ведь умный человек не станет портить свой портрет.

Сережа зажмурился и захлопнул альбом. Было чертовски неприятно...

А потом все случилось быстро. Будто во сне. Новый вахтенный стал искать список дежурств, начал перетряхивать альбом, увидел испорченную фотографию, разозлился и отказался принимать вахту. Позвонил Семенову.

Кэп сказал:

- Докатились. И велел собрать отряд.

Собрали. Пришел "командор" - Валерий. Узнал. в чем дело, и сказал привычную фразу:

- С такой жизнью не соскучишься.

Потом спросил:

- Кто валял дурака? Делать было нечего, что ли? У кого это руки чесались?

Отряд молчал.

- Люди,- сказал Валерий уже встревоженно,- вы что? Ну сделал кто-то глупость, так пусть уж скажет. Ну нельзя же так, это уже и трусость, и обман, и шут его знает, что еще получается. Ведь мы же никогда не врали друг другу.

Самое простое дело было встать сейчас и сказать "я". Ну отругали бы, и все. Но Серёжку будто веревками привязали к стулу.

- Может, кто из посторонних начеркал? - сказал Мишка Данько.

- Посторонних целую неделю в кают-компании не было, - сердито сказал Сергей Семенов. - А фотография еще позавчера была чистая, я помню.

- Ребята, давайте кончим этот разговор, - попросил Валерий. Есть ведь простой выход. Поднимите руки, кто дает честное пионерское, что фотографию не портил.

С облегчением (действительно, как все просто) вскинули ребята руки.

Поднял руку и Серёжа.

Что он думал в этот момент? Пожалуй, так: "Все равно никто не знает. А раз не знает, этого будто и не было. Ну что хорошего случится, если признаюсь? Ведь снимок лучше не станет, значит, все равно пользы никакой никому. А я с этих пор никогда-никогда не буду больше нарушать слово, врать не буду и дурацких вещей таких делать не буду тоже..."

Потом он увидел очень удивленные, обиженные какие-то глаза Владьки Стрельцова и услышал, как он спрашивает: - Ну зачем ты? Я же у окна стоял, я же видел. Зачем ты так врешь?

Ух как тихо и тошно стало кругом...

И в этой тишине Сергей Семенов хмуро сказал:

- Встань... штурман Коноплёв. Рассказывай.

Он рассказал. Сбивчиво, но подробно.

- Зачем ты все это сделал? - спросил Семенов.

Серёжка молчал. Если бы он знал - зачем!

- Бестолочь, - сказала семиклассница Ольга Сватова. - И трус. Из-за такой глупости из пионеров вылетишь.

- Ну уж! - вскинулся спорщик Валерка Садовский. - Из-за какой-то фотографии - сразу из пионеров!

- Ну и глупый же ты, Садовский, - сказал Мишка Данько. - При чем здесь фотография?

- Жалко же человека, - проворчал Садовский. - Вот если бы тебе так пришлось...

- И меня бы выгнали. А что еще можно сделать? Хоть десять раз жалко...

- Когда из пионеров исключают, должен совет дружины утверждать, - напомнила Ольга.

- Да не утвердит совет, - капризно сказал маленький кругловатый Павлик Локтев , по прозвищу Бритый Ёжик.

- Почему это не утвердит?

- Да, не утвердит! Скажут: подумаешь, из-за одного слова.

- Вот балда! Не из-за одного, а из-за честного пионерского.

Вовка Голосов метко плюнул себе на колено и начал оттирать с него смолистое пятно. Так, не поднимая головы, он и объяснил:

- В этом совете честными пионерскими как фантиками играют. С каждого двоечника требуют: дай честное пионерское, что будешь хорошо учиться. Ну он и дает, чтоб поскорей отпустили. А через неделю опять "гусей" нахватает, а ему опять: дай слово... Вон, спросите у Валерки Садовского. Его Мария Яковлевна весной два раза на совет вытаскивала.

- А чо я сделал... - на всякий случай мрачно сказал Садовский.

В дальнем углу засмеялись.

- Я, что ли, давал слово? - разозлился Валерка. - Я просто сказал, что обещаю исправиться. А что там исправлять, я и не знаю. Что ни сделаешь, все равно не так. Раз у меня характер такой...

- От такого характера знаешь что помогает?

- Ну, вы! Тут о серьезном деле говорят...

- А я серьезно.

Солнце сквозь окно жарило спину, и Серёжа устал стоять. Переступил с ноги на ногу.

- Сядь, - как-то жалостливо сказал Семенов. - Чего тебе зря торчать.