Рассказы

— Лэззи. Да. Её, конечно же, тогда так не называли. Она, должно быть, влезла на край унитаза, чтобы попить и шлёпнулась в воду. Плавала там на боку, мордочкой вниз. Я понятия не имел, сколько она там проболталась, но двигаться она не могла. Только не по собственной воле. Кружилась там в медленном, ленивом водовороте. Итак, я выловил её оттуда и положил на пол. Она отвратительно выглядела. Ты когда-нибудь видела мёртвого котёнка?

— Она не была мёртвой. Вот она, здесь, — Моника твёрдо указала на кошку.

Лэззи лежала на боку, облизывая лапу.

— Сейчас она не похожа на мёртвую, — согласился я, — но ты бы видела её, когда я только вытащил её из унитаза. Она ужасно выглядела — шерсть вся спуталась, уши безжизненно повисли. Глаза закрыты, на их месте — лишь узкие тёмные щёлочки. И ещё — она выглядела так, словно умерла рыча, — и я оскалил зубы, чтобы Моника поняла, что я имею в виду.

Моника изо всех сил старалась показать, как это её раздражает, но, несмотря на все усилия, ей это не особо удавалось.

— Лэззи была холодной, — сказал я. — Мокрой. Прикосновение к ней обдало меня холодом. Но я всё равно решил осмотреть бедняжку. Её сердце остановилось.

— Не сомневаюсь, — сказала Моника. Но она, уверен, немного растерялась.

— Она умерла.

— Нет!

— Она утонула в туалете. Она была мёртвой-премёртвой.

— Нет.

— Да, да, да!

Моника стукнула кулачками по бёдрам и, раскрасневшись, выкрикнула:

— Ты отвратительный человек!

— Нет. Я просто прекрасный человек, ведь я вернул жизнь бедному котёнку. Я перевернул Лэззи на спину, прижал свои губы к её и вдохнул. В то же время, большим пальцем я нажимал на её сердце. Ты когда-нибудь слышала о КПР?

Моника кивнула:

— КПР — это робот в "Звёздных войнах".

Я был рад убедиться, что она далеко не такая умная, как думает.

— КПР — это аббревиатура, обозначающая кардиопульмональную реанимацию. Эта процедура, направленная на оживление людей, которые…

— А, вот что? — Внезапно в её голосе появилось самодовольство. — Значит, кошечка не была мёртвой. А Моника говорила!

— Но она была совсем мёртвой.

Моника покачала головой.

— Не была.

— Она была мёртвой и я вернул её к жизни с помощью КПР. Прямо там, в ванной. Очень скоро вернулся Джеймс. Я объяснил ему, что случилось и он позволил забрать мне спасённого котёнка. Ну и я назвал его Лэззи — краткое от Лазарь. Ты знаешь, кто такой Лазарь?

— Конечно.

— Кто?

— Не твоё дело.

— Как скажешь. Короче, я забрал Лэззи с собой. И знаешь что?

Моника презрительно ухмыльнулась.

— Лэззи нисколечки не выросла с того дня. Это произошло шесть лет назад. И всё это время она остаётся размерами, как маленький котёнок. Так что, как видишь, она моя. Она не из выводка, который я раздаю. Она мама этого выводка.

— Но она меньше их всех!

— И она была мёртвой.

Моника долго разглядывала Лэззи, потом повернулась ко мне.

— Она не мама! Ты всё это рассказал, просто чтобы оставить самого красивого котёнка.

Девочка бросилась к одеялу, схватила Лэззи, сжала её в объятьях и поцеловала тёмно-коричневую "М" на её лбу, цвета мёда.

— Отпусти её, — сказал я.

— Нет.

— Не заставляй меня забирать её силой!

— А вот этого лучше не делать. — Она взглянула на дверь кухни позади меня. — Лучше дай мне пройти или у тебя будут большие проблемы.

— Отпусти Лэззи. Ты всё ещё можешь взять котёнка, но…

— Отойди, — сказала она и пошла прямо на меня.

— Как только ты…

— Мистер Бишоп сказал: "Заходи ко мне. У меня есть для тебя котёнок". — Она остановилась и хитро посмотрела на меня. — Но когда Моника зашла к нему домой, он рассказал ей, как хотел пописать, снял полотенце, в котором был и сказал: "Вот он, мой маленький котёнок. Его зовут Питер."

Я только и смог, что ахнуть от изумления.

— Эй!

— И он сказал, чтобы я приласкала Питера, поцеловала Питера. Я не хотела, но он схватил меня и…

— Хватит! — выпалил я и отступил в сторону. — Забирай эту кошку! Забирай и уходи!

Унося мою Лэззи с важным видом, она подмигнула:

— Спасибо большое за котёнка, мистер Бишоп!

Я посмотрел ей вслед.

Просто стоял и смотрел, как она скользящей походкой прошла по комнате и перешагнула через порог открытой раздвижной двери. Едва ступив на бетон, она пустилась бежать.

Очевидно, боялась, что я могу найти в себе чуточку духа и желания вернуть кошку.

Но я даже не шевелился.

Обвинение, которым она меня припугнула… Как его можно опровергнуть? Никак. Такое обвинение пристало бы ко мне до конца моих дней, как проказа.

И все знали бы меня не иначе как извращенца, любителя маленьких девочек.

Так что я позволил ей украсть мою маленькую Лэззи.

Я застыл на месте, охваченный ужасом и отпустил её.

Снаружи раздалось знакомое "ррряяааау!", а за ним — резкий визг, такой, какой могла бы издать девочка, если кошка в её руках вдруг решила выцарапать себе путь на свободу; за визгом — глухой всплеск.

Я по прежнему не двигался.

Но ужас прошёл.

Вообще-то, мне стало весело.

Бедняжка моя! Упала и вся промокла насквозь!

Лэззи перепрыгнула порог, перебежала комнату; шерсть её поднялась дыбом, маленькие ушки повисли, а хвост изогнулся пушистым знаком вопроса.