Рассказы

Едва мы двинулись вдоль Петли, меня одолел кашель: в воздухе толсто слоилась сухая пыль. Стало не до разговоров, да и Павлик примолк – переосмысливал свою теорию. Валера плёлся на той же от нас дистанции в полсотни метров. Он достал из кармана пузырек с обезболивающим и вытряхнул таблетки в рот. Запрокинул голову, глотая. Вдалеке, где шоссе виражом уходило на восток, показался грузовик.

Стало шумно. К рёву дизеля примешался глухой рык – это сзади нёсся мотоцикл. Байкер в шипованной кожаной куртке, похожей на бронежилет, и в шлеме с затемненным щитком, пригнулся к рулю и выкручивал ручку газа.

Невидимый отладчик схемы, сверившись с чертежом, выбрал очередную ненужную деталь, и, вооружившись клещами, сдвигал их зубья, чтобы выдернуть лишнее.

Мотоцикл пролетел к развороту, и пыль взвихрилась, потревоженная. Я как раз глубоко вздохнул, и дрянь закупорила мне бронхи. Валера выронил из левой руки пузырёк, и тот, отпрыгнув от асфальта, покатился к двойной сплошной. Правая рука Валеры метнулась к лицу – насколько я мог разобрать, он ожесточенно тёр глаз, и я вспомнил, что в троллейбус он садился уже без «полароидов»: посеял их рядом с мертвым Серёгой.

И тут Валеру повело.

Он, наверное, ослеп от пыли, она едкая была, резала остро роговицу. Как в замедленном воспроизведении, я отметил – Валера тёр только один глаз, а ослеп-то, судя по всему, на оба. Он явно ничего не видел и полностью потерял ориентацию. Шатаясь, он вывалился на середину дороги и наступил на крутящийся пузырёк.

Через полчаса Павлик открыл мне загадку этой несуразицы. У Валеры и был только один глаз – правый, а левый ему вышибли прикладом автомата, когда его окруженный боевиками батальон разведки, расстреляв все патроны, прорывался врукопашную. Если бы он видел обоими… а вообще, отлетевший из-под колеса мотоцикла мелкий камешек или осколок стекла мог лишить его и второго глаза. Так или иначе, слепой и одуревший от боли, Валера остановился на полосе встречного движения чётко перед радиатором большегруза.

Тело «ведущего» лопнуло по швам, разразилось дождем крови и пронеслось мимо нас, прикушенное, изжеванное радиаторной решеткой. Задние покрышки задымились, чертя на асфальте жирные линии, фуру поволокло юзом. Она не опрокинулась, но встала поперек дороги: кабина на обочине, прицеп – диагонально, полностью перегородив шоссе.

Шофер, очевидно, впал в ступор. Что-то отвалилось от радиатора и рухнуло в канаву. Двигатель вырубился, и стало так тихо, словно участок магистрали пролегал через необитаемую планету.

Не дожидаясь, пока что-нибудь нарушит эту почти идеальную тишину, мы с Павликом перебежали через шоссе и вскоре затерялись среди высоток спального района.

____

-5-

В десять вечера я остался один.

Спальный район мы пересекли наискось минут за сорок. Надо было отдохнуть хотя бы ту четверть часа, на которую мы опережали график. Мы присели на скамейку в сквере, тянувшимся вдоль дороги. За огромным пустырём, на противоположной его окраине, темнела в сумерках башня – до нее полчаса пешком, где-то так.

- И что теперь думаешь? – спросил я Павлика. – Ты ведь служил с ним. Мог Валера совершить самоубийство на благо науки?

Павлик пробубнил что-то себе под нос – кажется, послал меня к черту. Губы у него посинели, и вдруг он произнес невнятно:

- Я задыхаюсь, наверное, сейчас умру. И я не самоубийца.

- С чего задыхаешься? Подумаешь, пробежались чуток, ты же здоровый!

- Когда-то все были здоровые, - надсадно хрипя, ответил он. – Шестнадцать общих наркозов… после того боя, где Валерка глаз потерял… в госпитале мне удалили кучу потрохов… всё в фарш отбитое… сердце с тех пор никуда… Набегался.

- Шкруевич видел твою медицинскую карту? – вырвалось у меня.

- Он запросил историю из клиники минобороны, - простонал Павлик. – Естественно, он видел мою карту и всё, что в ней написано…

- Но какой смысл отправлять тебя на сафари?! Ты и так не жилец, если дать нагрузку повыше средней!

- Берегись Шкруевича, - Павлик вздрогнул, его ладонь зашарила по груди. – Он и есть сам дьявол.

«…если это произошло, - наставлял нас Шкруевич, - надо немедленно отойти на максимальную дистанцию. Вас могут застать рядом с трупом, как следствие – ваше дальнейшее перемещение будет затруднено. Вы должны двигаться от контрольного пункта к контрольному пункту, но не бежать сломя голову!».

Я спустился на обочину шоссе и закурил, стараясь утихомирить своё разгулявшееся воображение: вот Павлик встаёт со скамейки, бесшумно спускается ко мне по наклонному газону… и кладет мне на плечо холодную как лёд руку.

Но Павлик сидел там же, на скамейке, и никому не было до него дела, хотя невдалеке выгуливали собак местные жители. По тропинке мимо скамейки прошла молодая женщина с ребенком в коляске. Павлик откинулся на спинку и закрыл глаза, будто заснул, но это был уже не сон: челюсть его отвисла, с нижней губы капала на рубашку слюна.

Он умер, и его версия, что планы Шкруевича были куда грандиознее заявленных, осталась при нём.