Рассказы

Кому и было, чем похвастаться, так это Борьке, но он не стремился доминировать над одноклассниками. Никто и не в курсе, что поляну он накрыл за свои деньги, только Неле Кербер географичка шепнула на ухо: какой же Боря молодец, всех угощает. Накануне ночью Неля много думала про Борьку. Она читала на женском форуме темы о том, как через годы подростковая симпатия пробивает яркой искрой, и тогда, тогда… Что – тогда? У Нели разнылась верхняя губа. Погода испортится. «Через годы», может быть, но не через два раза по десять лет.

Трепались на отвлеченные темы, стараясь не спросить и не сказать лишнего. Пашка Селеднёв, по кличке «Человек-жопа», выделялся мутным жирным пятном, успешно подменяя филонящего Езаряна. Два десятилетия беспощадно его отрихтовали, оставив для узнавания глаза: выпуклые, пустые и отсвечивающие внутренней тупизной. В девяностые его отец был советником мэра, и Паша обладал депутатской неприкосновенностью в миниатюре. Он доводил учителей до слёз, издевался над младшими школьниками и, закинув ногу на ногу, отчитывал директрису за недостаточное к нему, Паше, почтение. С назначением нового градоначальника Селеднёв-старший скукожился в рядового гражданина, а затем и вовсе скоропостижно врезал дуба. Паша, лишившись всех привилегий, опустился до «командира сантехников» в опольцевском ДЭЗе («менеджер старшего звена», с понтом сформулировал он). Помимо глаз, у Паши сохранилась имбецильская манера повторять за собеседником последнюю фразу. Он так задолбал всех самопиаром, что Царевич велел ему заткнуться, и Селеднёв, уставившись баран бараном, продублировал: «Заткнись, Паштет». Географичка Белкина поспешно вмешалась: ребятки, ребятки, чур не ссориться!

Неля Кербер ютилась на самом краю, и пофиг на предрассудки: замуж ей по-всякому не светит. Зато хоть локтем в ребра не отоварят, как Зайцеву, которая в туалете замывала брызнувший на юбку апельсиновый сок. Да и ей привычно на «камчатке», подальше от суеты. Паштет на географичку бычит (нашел себе жертву, герой), Дашка Пилатова с Юрцом Ивановым полусухое на брудершафт хлебают… Сейпотапыч косеет чем дальше тем хуже. Борька Коновал дает какое-то интервью, его так и обстреливают вопросами, а он всем отвечает и каждому успевает улыбнуться. О чем там речь – не поймешь, Неля начало пропустила. «Борьк, а исполни моё желание, а?» Боря кивал, что-то записывал в кожаный блокнот. «Сбытчик мечт», отпустил шутку Царев. Опа как. Попросить, что ли, пусть губа болеть перестанет? Ха-ха.

Кому бы вообразилось, что этот рохля, растяпа и троечник, регулярно огребавший от пацанов, через двадцать лет поведёт себя как душа компании! Неля перебирала в памяти эпизоды. Вот они с Коновалом – лохматым и в очках - пересиживают физру на скамейке для «справочников»… вот бредут домой за дневниками… вот томятся в очереди в поликлинике, провалявшись с гриппом по три недели…

Школьницей Неля была ни о чем, да и сейчас не красотка, но с возрастом набрала чисто женской привлекательности, а Борька аккуратно подстрижен и без очков. Интересно, контакты носит или лазер делал? Неля неосторожно закусила губу, изгоняя прочь дурацкие фантазии, и чуть не застонала вслух от боли. Ну, нравились они друг другу по-детски, ну перекинулись сегодня парой реплик – рояли не играет. Мужчин она тихо, но жестоко ненавидит – есть повод, хотя и жаль, что так. Но… кто она, а кто Борька? Живет на Новинском бульваре, в сталинке, и рулит не то ценными бумагами, не то еще чем покруче. А, точно – желания исполняет! «Борьк, а моё? А у меня…»

Около восьми нарисовалась Юлька Султанова, и шестерёнки вечера завертелись вразнобой. Вскинув над головой тонкие руки, Султанова исполнила на пороге короткий танец живота и воскликнула: «Привет всем, сегодня мы вместе!». Неля протерла глаза. Она надеялась, что этого не произойдет. Битых два часа надеялась. Она никогда не бывала в дурке и не состояла на учете в ПНД, но институтская подруга – профессиональный психиатр – предупреждала: симптомы, мать, налицо, глюканёт в самый неподходящий момент. Юльке ответил нестройный хор приветствий, аплодисменты и ехидное Дашкино замечание: «О, Султанова, как всегда – к третьему уроку!». В школе Юлька постоянно просыпала и опаздывала. Сначала потому, что отчим кирял и буянил, а Юльку выгонял на лестничную клетку, а после, став постарше, Султанова сама стала кирять и легко могла снять лифчик за бутылку пива.

Неля отодвинула стул и спряталась за спиной у Царевича.

- Ты че, Нельк? – полуобернувшись, спросил Макс. Как был флегматиком, так и остался. Разведенный, никому не нужный флегматик.

- Нормально… - пробормотала Неля. – Просто мне эта звезда в глаза светит!

Макс хмыкнул и долил ей вина.

«Хрен там, нормально!». Пока толклись у входа, никто про Султанову не упоминал, и вот тогда еще всё было нормально.

«Ну и чего ты приперлась, сучка?»