Рассказы

Полночь. Лампы в приютах прикручены. Все спят.

Фельдшер тихо пробирается меж коек по полуосвещенному приюту.

Он скользит как тень, подолгу останавливаясь над каждым спящим.

Один лежит, разметавшись, и бредит. Лицо у него красное. Фельдшер достает термометр, нагибается и измеряет температуру. Сорок градусов.

Фельдшер зовет сторожа и больного отправляет в больницу.

Фельдшер продолжает обход дальше.

Здесь, в углу, кто-то стонет, там мечется горячечный больной, раздирая на себе сорочку, а еще дальше кто-то истекает кровью. И он, этот честный санитар, подбирает всех без исключения.

Будучи предубежденным против медицины, дикарь особенно предубежден против больницы.

— А ну ее! — отмахивается он руками, когда заговорят о ней.

Больница, по его мнению, — тюрьма, застенок.

— Там и табаку негде достать, и водки!

И чего только они не делают, чтобы не угодить в больницу. Они прибегают к самым курьезным уловкам.

Фельдшера встречают постоянно в приюте невообразимым шумом.

— Фельдшер идет, фельдшер!

— Добрый вечер, ребята, кто болен — откройся!

— Все здоровы! — отвечают дикари хором.

— Чувствительно благодарим, вашими молитвами! — отзывается один шутник.

Но фельдшер не доверяет им и начинает обход.

— Эй, пс! Куда?! — останавливает он старающегося улизнуть ночлежника.

Тот заикается.

— Стой, брат!

Лицо у ночлежника так и пышет жаром.

Фельдшер расстегивает ему ворот и сует термометр под мышку.

— Да тебя, брат, в больницу отправить надо! У тебя жар!

— Не хочу! Вы уж лучше дайте мне каких-нибудь порошков или капель!

— Что ты! — урезонивает его фельдшер. — Какие капли! Ступай, там тебя вылечат.

— Да мне на работу завтра!

— Ты что же, — начинает сердиться фельдшер, — заразить всех людей хочешь!

— У меня и квитанции больничной-то нет! — продолжает изворачиваться дикарь.

— Дам записку, и пустят! Ну, будешь рассказывать! — выходит из себя наконец фельдшер. — Иван, возьми его!

И сопротивляющегося дикаря выпроваживают.

Бывают и такие анекдотичные случаи.

Приходит в амбуланс тряпичник.

— Дайте, — говорит он, — лекарства, только скорей — некогда.

А у самого — тиф.

Фельдшер пускается на хитрость.

— Обожди, брат, сейчас получишь! — И сам садится писать отношение в больницу.

Тот начинает ерзать. Догадался, видно.

— Господин фельдшер, мне бы на минуту на двор, — просит он.

— Ступай, только смотри приходи сейчас!

— Сейчас, господин фельдшер!

Проходит час-два. Дикаря нет. Фельдшера начинает мучить совесть.

— Упустил его! Теперь пойдет, ляжет и перезаразит всех.

И, напялив на себя пальтишко, он отправляется в поиски.

Он ищет беглеца по приютам, харчевням и каждого встречного опрашивает:

— Видали вы такого-то?

— Нет! — отвечают ему.

— Если увидите его, тащите ко мне!

Но напрасно! Точно провалился человек. А, глянь, через день-два в приюте сразу заболели еще трое тифом.

Совесть начинает мучить сильнее честного фельдшера. Он инстинктивно чувствует и догадывается, откуда исходит зараза.

— Надо во что бы то ни стало, — решает он, — изловить беглеца!

— Вы кого, господин фельдшер, ищете?! — подворачивается ему бойкий стрелок.

— Рыжего, Петрова!

— Да он на море ракушки ловит! Идемте!

Фельдшер идет с ним.

И что же?! Сидит себе этот самый Петров с повышенной температурой на набережной, свесил над водой свои босые ноги и чистит длинным крючком сваю. [5]

А возле него — шапка с ракушками.

— Наконец-то нашел тебя! Ах ты, разбойник! — восклицает фельдшер.

А тот как вскочит, как бросится вдоль мола к эстакаде.

— Держи его! — кричит фельдшер.

Рыжий летит, перепрыгивая через тюки, бочки с канифолью и ящики, вырываясь из дружеских объятий, простираемых ему по пути усатыми стражниками и гогочущими биндюжниками. Но под эстакадой его задерживают.

И берут раба божьего Петрова, усаживают его в дрожки и увозят в больницу.

Фельдшер после этого вздыхает свободнее…

Больше всего возни фельдшеру с повторными.

Вы имеете понятие о повторных?

Если вы поранили, например, палец, вы идете к врачу. Врач делает вам перевязку. Несколько перевязок, и вы застрахованы от гангрены.

В порту не то.

Является в амбуланс дикарь и стонет. У него на ноге — рана.

Фельдшер тщательно промывает ее, накладывает повязку и говорит:

— Приди завтра.

— Ладно!

Но дикарь целый месяц не кажет носа. Он наконец является.

— Как рана?

— Ой!..

Фельдшер обнажает ее и видит сильное нагноение. Ногу от нагноения даже вздуло.

Фельдшер опять промывает рану и накладывает повязку.

Дикарь уходит и к вечеру, выпив, вываляется в грязи. Повязка сползет и загрязнится. И так без конца.

Вот вам и повторный, вечно перевязывающийся и досаждающий фельдшеру!

И таких повторных в порту масса.

Обилие повторных можно объяснить частью нуждой, частью пьянством.

Впрочем, нужда — главный поставщик повторных.

Дикарь, как бы он ни был болен, работает. Да иначе и нельзя. Кто его кормить будет?

Приходит однажды к фельдшеру с раной на голове угольщик.

Фельдшер, по обыкновению, промывает ее и накладывает повязку.

— Василий Неоныч! — просит больной.

— Что?!

— Нельзя ли полегче повязку-то?!

— Как?! Ведь надо, чтобы воздух не проходил.

— Да вы, право, легче! А то меня не возьмут на работу! Больной, скажут!