Рассказы

- Да уж насчет этого Ерохин был молодец. Целый год живи - ни о чем не думай. Ни собраний этих, ни комиссий за весь год не было, а у него все протоколы написаны, что слушали, что постановили. А там и не было никого, все сам писал.

- Народ, стало быть, не беспокоил?

- На этот счет молодец. И самая образцовая волость была. Придешь в совет, а у него на стенах листы, и в них разными красками стоблики да круги. Только вот одна беда: на водку слаб, да руки длинны. А этот все читает, читает... Ведь пошлет же господь такое наказание!

- Тем лучше: сам себе яму роет,- сказал лохматый.

Вдруг в дверях послышался какой-то шум и показался человек в распахнутой поддевке. Он нетвердой рукой перекрестился на угол, где прежде висели иконы, и сказал громко:

- Все заседаете, мать вашу так?

- Гражданин! Вы куда пришли? - крикнул председатель.

- Ой, ты тут еще, я и не видал,- сказал пришедший и, махнув рукой, ткнулся на свободное место.

- Ах, сукин сын, уж нализался,- сказал юркий мужичок.- Что ж он не мог до конца выборов-то потерпеть. Прежний председатель,- прибавил он, обращаясь к хромому,- каждый день пьян. Неужто он за прошлый год столько нахапал, что по сию пору хватает?

- Пункт двенадцатый: общий итог отчетного года...- прочел докладчик.Граждане, не выходить! Сейчас конец - и перевыборы начнутся.

- Сейчас, сейчас, только воздуха глотнуть.

Вся левая сторона сидевших в совете вытеснилась на двор, а на их место сейчас же пришла новая партия со двора. Минут через пять вернулись и эти.

- Сыпь теперь!

Человек в блузе, сидевший за столом президиума, встал и сказал:

- Прошу назвать кандидатов в председатели. А если вы одобряете старого, то можете переизбрать его.

- Антона Ерохина! - крикнули голоса.

- Значит, вы выражаете недоверие прежнему председателю?

- Ничего мы не выражаем, а не надо нам его.

- Нельзя ли объяснить почему?

- Потому что - неподходящий, вот и все,- проворно крикнул юркий мужичок и, обернувшись назад, шепнул: "Поддерживай!"

- Антона Ерохина! - заревели голоса.

Человек в блузе пожал плечами и, обратившись к Ерохину, сказал:

- Может быть, выразите собранию благодарность, товарищ, за оказанное вам доверие?

Вновь избранный протеснился падающей походкой вперед и взобрался на возвышение, с которого сошел читавший доклад председатель.

- Выражаю...- начал было вновь избранный, но потом усмехнулся и, махнув рукой, крикнул тоном выше: - Что, вспомнили, сукины дети, Антона Ерохина?

- Вспомнили! - ответили голоса и громче всех юркий мужичок.

- Ну, смотрите теперь... Выражаю!

- Поневоле вспомнишь,- сказал опять юркий мужичок и прибавил: - Ах, головушка горькая, оберет теперь все, сукин сын.

БЕЗ ЧЕРЕМУХИ

I

Нынешняя весна такая пышная, какой, кажется, еще никогда не было.

А мне грустно, милая Веруша.

Грустно, больно, точно я что-то единственное в жизни сделала совсем не так...

У меня сейчас на окне общежития в бутылке с отбитым горлом стоит маленькая смятая веточка черемухи. Я принесла ее вчера... И когда я смотрю на эту бутылку, мне почему-то хочется плакать.

Я буду мужественна и расскажу тебе все. Недавно я познакомилась с одним товарищем с другого факультета. Я далека от всяких сентиментов, как он любит говорить; далека от сожаления о потерянной невинности, а тем более - от угрызения совести за свое первое "падение". Но что-то есть, что гложет меня,неясно, смутно и неотступно.

Я потом тебе расскажу со всей "бесстыдной" откровенностью, как это произошло. Но сначала мне хочется задать тебе несколько вопросов.

Когда ты в первый раз сошлась с Павлом, тебе не хотелось, чтобы твоя первая любовь была праздником, дни этой любви чем-нибудь отличены от других, обыкновенных дней?

И не приходило ли тебе в голову, что в этот первый праздник твоей весны оскорбительно, например, ходить в нечищенных башмаках, в грязной или разорванной кофточке?

Я спрашиваю потому, что все окружающие меня мои сверстники смотрят на это иначе, чем я. И я не имею в себе достаточного мужества думать и поступать так, как я чувствую.

Ведь всегда требуется большое усилие, чтобы поступать вразрез с принятым той средой, в которой ты живешь.

У нас принято относиться с каким-то молодеческим пренебрежением ко всему красивому, ко всякой опрятности и аккуратности как в одежде, так и в помещении, в котором живешь.

В общежитии у нас везде грязь, сор, беспорядок, смятые постели. На подоконниках - окурки, перегородки из фанеры, на которой мотаются изодранные плакаты, объявления о собраниях. И никто из нас не пытается украсить наше жилище. А так как есть слух, что нас переведут отсюда в другое место, то это еще более вызывает небрежное отношение и даже часто умышленно порчу всего.

Вообще же нам точно перед кем-то стыдно заниматься такими пустяками, как чистое красивое жилище, свежий здоровый воздух в нем. Не потому, чтобы у нас было серьезное дело, не оставляющее нам ни минуты свободного времени, а потому, что все связанное с заботой о красоте мы обязаны презирать. Не знаю, почему обязаны.