Читаем Рассказы полностью

- Ежели уж только какого дурака найти, который будет смирно сидеть, то ничего. А ежели чуть мало-мало человек деятельный, он, первое дело, глядит, за что бы ему зацепиться. Вот у нас уж на что дело маленькое. А как новый поступил, так его и тянет, так и пошел по комнатам ходить, нюхать, нельзя ли чего ковырнуть. У нас, кроме этой стены, и тронуть нечего. Так они прямо, как мухи на мед, на эту стену.

- Они одной стеной по миру пустят. Их человек пять за год сменят,- вот тебе и готово дело! Оно, конечно, можно бы сказать,- продолжал управдел,- а потом, как рассудишь,- какое мне дело, еще потом в обиде на тебя будут, что вмешиваешься в распоряжения начальства,- ну и молчишь.

- И черт их знает, прямо, как домовой над ними подшутил,- воткнулись все в эту стену.

- Во что ж больше у нас воткнешься-то, не наружные же стены ломать,сказал регистратор, обтирая перо о подкладку куртки, потом об волосы.

- Иван Сергеевич, вас председатель кличет,- сказал курьер, просунувши голову в дверь.

- Что-то, кажись, клюнуло,- сказал управдел и пошел к председателю.

Новый председатель стоял у стены и постукивал по ней суставом указательного пальца.

- Что эта стена, толстая или нет? - спросил он управдела.

- Нет, не очень, вершка на два, я думаю.

- Вот служащие жаловались, что собираться негде. Может быть, ее того... Тогда получится хорошая большая комната.

- Это идея,- сказал управдел.- Высадить ее - пара пустяков.

- Ну, вот и прекрасно.

- Готов! - сказал управдел, вернувшись в канцелярию.- Прямо, как муха на липкую бумагу попал! Ах, сукины дети, разорят вдребезги. Да и дом уж очень обезобразили: сарай какой-то посередке.

Через неделю в отчете, поданном председателю, стояло:

"За слом стены - 150 руб.

За восстановление стены - 300 руб.

За слом стены - 170 руб.".

- Теперь не миновать четвертого ждать,- сказал регистратор,- еще триста за восстановление заплатим, дом и в порядке опять будет!

ПЛОХОЙ НОМЕР

Около остановки трамвая набралась длинная очередь. Впереди стояли женщины в платках, за ними старушка в шляпке и повязанном поверх нее теплом платке, потом толстый гражданин и подбежавшие под конец человек пять парней в теплых куртках и сапогах.

- Сейчас начнется сражение,- сказала одна из женщин, выпростав рот из повязанного платка и оглянувшись назад, на очередь.- И отчего это такое наказание?

- Это самый плохой номер,- ответила другая,- с ним и кондуктора-то измучились. Ни на одном номере столько народу не садится, сколько на этом. Каждый раз светопреставление, а не посадка.

- Усовершенствовать бы как-нибудь...

- Как же ты его усовершенствуешь?

- Вон, идет. Уродина проклятая!

- Эй, бабы,- крикнули парни,- работай сейчас лучше, губы не распускай.

Все подобрались и смотрели на подходящий вагон, как смотрит охотник во время облавы на показавшегося зверя. Некоторые выскочили было вперед, чтобы перехватить его во время движения.

- Бабы, вали! - крикнули парни,- подпихивать будем.

Едва вагон остановился, как все бросились к нему и стали ломиться на площадку.

Несколько секунд были слышны лишь приглушенные звуки сосредоточенной борьбы.

Только изредка вырывалось:

- О господи, душа с телом расстается... Да что вы остановились-то?!

- Ногу не подниму никак,- говорила старушка в шляпке с платком.

- Васька, подними ей ногу! - крикнули сзади.

- Две версты крюку в другой раз дам, а на этот номер не сяду.

Наконец все втиснулись, и только парни висели на площадке. А один, расставив руки, держался ими за железные столбики и животом нажимал на старушку.

- Васька, просунь подальше эту старуху, а то ногу поставить некуда.

- Господи боже мой, ведь перед вами живой человек, а не бревно! - кричала старушка в шляпке.- Что вы меня давите!

- Потому и давлю, что живой, живой всегда подастся. Вот и прошла,- сказал парень, всунув в дверь старуху, которая, скрестив прижатые к груди руки, как перед причастием, даже повернулась лицом назад, и ее течением понесло внутрь вагона.

- Кондуктор, отчего такое безобразие тут всегда?

- Оттого, что номер плохой,- сказал тот недовольно,- все номера, как номера, а этот собака... сил никаких не хватает.

- А исправить никак нельзя?

- Кого исправить? - спросил недовольно, покосившись из-за голов, кондуктор.

- "Кого"!..- вагон.

- Язык болтает,- голова не ведает, что... Вагон и так исправный. Дело не в вагоне, а в номере. На других номерах никогда столько народу не бывает, а тут постоянно, как сельди в бочке. И откуда вас черт только наносит сюда, все на один номер наваливаетесь! Прямо работать нету никакой возможности.

- Раз народу много, вот бы и надо...- сказал голос какого-то придушенного человека.

- Что "надо"? - переспросил иронически кондуктор.

- Как номер плохой, так тут ничего не выдумаешь,- прибавил минуту спустя кондуктор.- Да и народ тоже... на этот народ все горло обдерешь, кричамши.

- Русский человек без крику не может. Тут для этого особого кондуктора надо.

- Да ведь тоже и у кондуктора горло не железное. А вот бы радио установить, чтобы со станции на остановках всех матом крыть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Плаха
Плаха

Самый верный путь к творческому бессмертию – это писать sub specie mortis – с точки зрения смерти, или, что в данном случае одно и то же, с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат самых престижных премий, хотя последнее обстоятельство в глазах читателя современного, сформировавшегося уже на руинах некогда великой империи, не является столь уж важным. Но несомненно важным оказалось другое: айтматовские притчи, в которых миф переплетен с реальностью, а национальные, исторические и культурные пласты перемешаны, – приобрели сегодня новое трагическое звучание, стали еще более пронзительными. Потому что пропасть, о которой предупреждал Айтматов несколько десятилетий назад, – теперь у нас под ногами. В том числе и об этом – роман Ч. Айтматова «Плаха» (1986).«Ослепительная волчица Акбара и ее волк Ташчайнар, редкостной чистоты души Бостон, достойный воспоминаний о героях древнегреческих трагедии, и его антипод Базарбай, мятущийся Авдий, принявший крестные муки, и жертвенный младенец Кенджеш, охотники за наркотическим травяным зельем и благословенные певцы… – все предстали взору писателя и нашему взору в атмосфере высоких температур подлинного чувства».А. Золотов

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Советская классическая проза