Рассказы

— Смотри, князь, ведь это огороды, — сказал Штроле. — Тут что деревня, что ли, близко? Вон и люди на них какие-то копошатся.

— Н-нет, — неуверенно промямлил князь. — Деревня как будто далеко. За дюнами. Вон, вон, смотри! Вон где склад, повыше огородов, на склоне…

— Да ведь это целый редут! — воскликнул Штроле. — Вон на валу три пушки, флагшток с андреевским флагом, а под ним часовой. Князь, что же это такое?

— Чудеса, да и только, — смущенно сказал Борода-Капустин.

— Чудеса! — язвительно передразнил его Штроле. — "Матросишки разбежались, потому что-де им жрать нечего". А я-то дурак поверил! Как будто я русских не знаю!.. Черт возьми, они на одной траве могут жить! Ну, делать нечего. Возьмем их обманом. На радостях они нам сразу поверят, а там уж будет поздно.

Часовой у флага, видимо, заметил шлюпку, он подошел к колоколу и ударил тревогу. Несколько человек, работавших на грядках между дюнами и мысом, оставили свою работу и бегом бросились к "редуту" с лопатами в руках. Шлюпка между тем заскрипела дном по песку и остановилась.

— Братцы, братцы, мы свои, не полошитесь! — закричал князь и, встав во весь рост, замахал треуголкою. — Я ваш капитан, бра-атцы!

Штроле тоже поднялся и замахал шляпою.

Но русские матросы, бывшие уже на равном расстоянии и от редута и от шлюпки, и сами остановились, видимо заметив, что люди в шлюпке одеты по-русски. Они торопливо одернули рубахи, пригладили волосы и снова припустили во всю прыть — на этот раз к шлюпке.

Часовой у флагштока стойко оставался на своем посту. Напряженно вглядываясь из-под ладони, он так и вытягивался, отклоняясь то вправо, то влево, чтобы получше разглядеть, кто же это прибыл наконец к ним на остров Гоольс?

Четыре матроса с фрегата, бредя по колена, на руках вынесли Штроле и князя из шлюпки на берег, как раз к тому моменту, когда "островитяне" подбежали к самой воде.

— Эх, жалко, мало мы с собой прихватили народу! — шепнул Штроле князю. — Сейчас бы тут перевязать их, голубчиков, и конец делу…

— Ваше сиятельство, господин капитан! — крикнул было Ермаков, подбежавший первым, но тут же спохватился и, оглянувшись на подбегающих товарищей, скомандовал: — Стройсь! Смирно! — и затем, выпрямившись, рапортовал: — Старший по команде матрос первой статьи Ермаков. Честь имею доложить: в команде налицо семь человек. Больных нет. Особых происшествий не было.

— Спасибо, Ермаков, спасибо вам, братцы, — смятенным голосом сказал князь. — Так… Вольно, братцы…

Матросы окружили мрачного Штроле и смущенного князя.

— Вот такие дела, братцы, — промямлил князь.

Штроле искоса, негодующе посмотрел на него, и князь, взяв себя в руки, продолжал:

— Мы за вами. Вот господин Штроле, капитан фрегата "Винд-Хунд", примет все имущество и отвезет вас в Кронштадт.

— Ну, слава богу, ваше сиятельство, — оказал Ермаков, — а то мы тут думали: забыли нас вовсе…

— Не забыли, — тускло улыбнулся князь, которому все время было сильно не по себе.

— Дозвольте обратиться, ваше сиятельство, — сказал вдруг Петров, внимательно глядевший на фрегат, стоявший на якоре в полуверсте от берега.

— Говори, — отвечал ему князь.

— Ведь это, сударь, будто не "Винд-Хунд". "Винд-Хунд" я хорошо знаю.

— Это новый "Винд-Хунд", — резко оказал Штроле. — Тот в прошлом году затонул подле Наргена.

Ермаков пристально посмотрел на судно, потом на Штроле, но ничего не оказал.

Трубач между тем подошел к четырем фрегатским матросам, стоявшим отдельной кучкой.

— Здорово, братцы! — весело сказал трубач. — Ну, как там у нас в Кронштадте — все на месте?

— Нитшего, нитшего, — торопливо отвечал один из фрегатских. Остальные молчали, напряженно улыбаясь.

Трубач недоуменно обвел их взглядом.

— Да вы что, братцы, не русские, что ли? — спросил он.

— Чухна, чухна мы, — закивал головой тот, что говорил "нитшего".

— Ну, коли разговор у нас не получается, давайте закурим, — решил трубач. — Угощайте, ребята. С табачком у нас плохо.

— А? — недоуменно спросил "чухна", но тут же сообразил, в чем дело. Табачка, табачка, — и с готовностью полез в карман за кисетом.

Заметив этот жест, Маметкул, Нефедов и Петров тоже подошли к фрегатским.

— Мамет, дело сумнительное, — шепнул Урасову трубач. — Матросы не русские…

— И фрегат не "Винд-Хунд", — шепотом же отвечал Урасов. — Скажи Ермакову!

— Есть!

Штроле вдруг достал из-за пояса пистолет и, подняв руку, выстрелил в воздух. Русские матросы, схватясь за заступы, сдвинулись в кучку.

— Это что же, ваше благородие? — строго спросил Ермаков.

— Сигнал на фрегат, чтобы посылали шлюпки с людьми на берег, объяснил Штроле, пряча за пояс дымящийся пистолет.

Действительно, стоявший на юте фрегата человек тоже поднял руку, белый дымок пыхнул над его пистолетом и растаял в воздухе. Через несколько секунд долетел до берега звук выстрела. Фрегат ожил, по палубе забегали матросы, заскрипели тали, и шлюпки, повиснув над бортами, стали опускаться на воду.

— Ну, ребята, — обратился к матросам князь, — поезжайте-ка на фрегат, к своим. Вас там угостят на славу. А ты, Ермаков, пойдешь с нами, показывай, где что.