Рассказы. Часть 1

Россыпь искр мгновенно потухла. Странный субъект подался вперёд и застыл. Потекли напряжённые секунды. Потом он вдруг приставил конечность к другому концу металлической пластины, и искры посыпались опять.

В языке существуют слова, употребляемые столь редко, что их услышишь один раз за всю жизнь. Бвандт не только произнёс такое слово, он произнёс его ртом для еды. Втейш не мог поверить своим слуховым отверстиям. Гордд оцепенел. Хиксл на всякий случай запомнил слово и обстоятельства, при которых оно было произнесено.

Вскоре из корабля появился уже знакомый им двуногий и двуглазый с трубкой во рту. В верхней конечности он держал какой-то предмет. Зрительные трубы позволили им разглядеть этот предмет. Он имел рукоятку, поверх которой находилась небольшая площадка, а на площадке — небольшая трубка, торчащая почти под прямым углом. Двуногий стиснул рукоятку. Из трубки вырвалось пламя, разлилось по площадке и мгновенно куда-то исчезло. Только белая струйка пара змеилась в небе, отмечая след улетевшего огня.

Бвандт уже собирался съязвить по поводу техники чужой расы, когда окрестности сотряслись от грома. Справа, где залёг карательный отряд, с корнем вырвало могучее дерево. Оно поднялось на несколько футов в воздух, таща за собой мутный шлейф взбаламученной почвы. Остальные деревья согнулись и переломились, словно освобождая место для падения этого гиганта.

От шестерых солдат не осталось даже синеватой слизи.

Пилот Питер устало ввалился к себе в каюту, завёл стенной хронометр, глянул через трёхдюймовый иллюминатор на спустившуюся тьму, потом растянулся на койке и закрыл глаза. Ему хотелось спать, и потому он не обращал внимания на шум и лязг, доносившиеся из коридора.

В мозгу назойливо зудели мысли раздражённого Гектора:

— Каким бы совершенным он ни был, я всё равно утверждаю, его можно усовершенствовать. Почему его нельзя научить телепатическому общению? У меня есть миленькие замечания насчёт разного железа, разгуливающего по кораблю, когда мы спим.

— А по-моему, такая дотошность и усердие в рутинных делах — просто чудо, — возразил ему Питер. — Будь благодарен, что он обладает ограниченным и прямолинейным разумом и слит лишь тогда, когда нечем заняться.

— Ему всегда приспичит работать, когда я хочу спать, — пожаловался Гектор. — В редкие часы, когда меня не донимают разные голодные личности, требуя еды.

Откуда-то из хвостового отсека послышался отнюдь не нежный звук, напоминающий «пение» отбойного молотка. Гектор завопил:

— Слышишь? Как будто нарочно. Неужели я не заслужил права на сон?

— Не припомню, чтобы ты когда-нибудь признал моё право на сон, — влез Клобо. — Ты делаешь всё, чтобы помешать мне спать.

— Право на сон! — взвыл Гектор. — Днём у него, видите ли, право на сон. Только завзятые бездельники могут спать днём.

— Главная беда корабля — большое количество неисправимых идиотов на его борту, — вмешался Сэмми. — Моё терпение на исходе. Очень скоро я оставлю всякие попытки выспаться и перережу кое-кому глотки.

— Фу, как грубо! — вяло отреагировал на обещание Гектор.

Металлический «концерт» в хвостовом отсеке продолжался, но больше не вызывал ничьих комментариев. Питер снова закрыл глаза и медленно погрузился в сон. Его астральное тело, как всегда, отправилось на Землю. Там (в среднем раз в неделю) оно бродило по городу сновидений, а иногда (примерно раз в месяц) встречалось с прелестной блондинкой.

Эта ночь подарила ему одну из таких встреч. Блондинка сидела напротив него. Их разделяли стол и большая ваза цветов.

— Дорогой, если мы купим эту планетку только для себя, тебе придётся оставить службу. Ты же не будешь…

Неожиданно блондинка резко изменила тему разговора.

— Питер, не спи! Просыпайся!

Он сел на койке, мотая головой и чувствуя себя так, словно его окатили ведром холодной воды.

— Поднимайся, соня, — послышался в мозгу голос Недремлющей Нильды. — Нам готовят большую забаву.

— Это ещё слабо сказано, — пробурчал Клобо.

— Что ты видишь, Нильда? — спросил Питер.

— Большую пушку. Они выгрузили её со своего корабля и теперь волокут по другому склону холма. Думаю, подъём займёт у них не меньше часа.

— Как по-твоему, она может повредить нашу обшивку?

— По-моему, она способна размазать нас по поверхности. Это уже не игрушки. Её тащат около шестидесяти их солдат. Их главная преграда — деревья.

Нильда что-то пробурчала себе под нос, потом включилась снова:

— Ты у нас главный. Какие будут распоряжения?

— Я мог бы одолжить им лебёдку, — невесело пошутил Питер. — Но тогда они сразу же узнают о нашем тяжёлом вооружении. Лёгкое не в счёт. Хотелось бы, конечно, обойтись без крайних мер. Ведь наш корабль тоже может пострадать. Мы ещё не можем поднять его в воздух.

— Тогда что ты предлагаешь? — не отставала Нильда.

— Я оставлю тебе у основания трапа дезинтегратор средней мощности. Ты бросишь его туда, где он может сильнее всего досадить нашим назойливым соседям.

— Идёт, — согласилась Нильда, не проявив никаких эмоций, что вообще-то было странно для женщины.