Рассказы. Часть 2

В раздражении Корбетт спросил:

— Здесь кто-нибудь говорит по английски?

— Нет! — отрезал контролёр.

Пирс с охранником подвели Корбетта к удобному креслу перед большим изогнутым экраном и надели наушники. Потом над головой на полку поставили пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью. Корбетт обратил внимание на то, что от неё тянется игла для, подкожных инъекций.

— Завтрак?

Пирс пропустил мимо ушей остроту.

— Еда полагается один раз в день после теоретических и практических занятий. — Он ввёл иглу в вену Корбетта, закрыв рану чем-то похожим на вату.

Корбетт с отрешённым взглядом следил за происходящим.

Когда-то он боялся уколов, но месяцы страданий в онкологическом госпитале сделали своё дело, и он с нетерпением ждал их, так как они несли облегчение, пусть даже и временное.

— А теперь за работу, — приказал Пирс. — Вот эта ручка — регулятор скорости. Громкость уже задана. Каждый раздел разрешается воспроизводить только один раз. Иглу не трогай — всё равно выдернуть её невозможно.

— Я хотел вас спросить кое о чём?.. Сейчас, забыл это слово…

Ах да! Что такое раммер?

— Пилот космического корабля.

Корбетт с изумлением уставился на контролёра. — Вы шутите?

— Нет. За работу. — Он включил экран и вышел.

Да «раммер» на языке 22-го века означало пилот звездолёта.

Эти корабли были оснащены прямоточными воздушно-реактивными двигателями, которые изобрёл Буссар, использовав принцип улавливания межзвёздного водорода электромагнитными силовыми полями с последующей компрессией и использованием его в качестве топлива для создания тяги.

Потенциально буссаровские двигатели не имели ограничения скорости. Они были очень дороги, исключительно мощны и безмерно сложны.

Корбетту не верилось, что государство может поручить одному человеку такую колоссальную ценность, — человеку, который умер двести лет назад? И почему его, архитектора, избрали для этой цели, а не какого-нибудь космонавта?

Он с удивлением узнал, что Буссар разработал свою концепцию ещё в середине 20-го века. Корбетт, конечно, наблюдал за полётами «Аполона XI» и «Аполона XIII» по телевизору, но этим и ограничивался его интерес к космонавтике.

Отныне его жизнь зависит от того, сумеет ли он освоить профессию раммера или нет. В этом не приходилось сомневаться. Вот почему в первый день он просидел перед экраном четырнадцать часов кряду.

Многое из увиденного было непонятно, но никто ни о чём не спрашивал.

На второй день он заинтересовался. На третий уже не мог оторваться от экрана. То, что раньше было совершенно недоступно — теория относительности и магнитная теория, а также абстрактная математика, — теперь схватывалось моментально и интуитивно. Это было похоже на чудо.

Джером Корбетт перестал размышлять о том, почему государство выбрало именно его. Значит, так надо, решил он.

Полезная нагрузка корабля оказалась незначительной, а его ресурс немного превышал продолжительность жизни человека.

Вполне логичная система жизнеобеспечения для одного человека занимала непропорционально большую часть всего корабля. Остальное пространство предназначалось для биологических зондов.

Зачем отправлять на край света отдельного гражданина, лояльного члена государства, рассуждал Корбетт, если Земля изменится до неузнаваемости к тому времени, когда он вернётся.

Государство может прекратить своё существование, и вернувшемуся раммеру придётся приспосабливаться к новой культуре, и ещё неизвестно, что из этого выйдет.

С другой стороны, почему не взять того, который уже приспособился к ней? Отобрать того, кто отстал в своём развитии на двести лет. Того, кто обязан своей жизнью государству.

РНК-метод действовал весьма эффективно. Вскоре Корбетт перестал удивляться бесстрастному отношению Пирса и почти смирился с тем, что к нему относятся как к вещи.

Обучение велось стремительно. Он на лету усваивал тексты микрофильмов.

Вскоре Корбетт убедился, что он может собрать и разобрать двигатель с закрытыми глазами. Всю жизнь он любил что-то считать, но абстрактная математика была выше его понимания… до сих пор. Теперь он неплохо знал теорию поля, уравнения несимметричного поля и проектирование схем. Чётко разбирался в том, где можно обнаружить присутствие гравитационного точечного источника и как использовать его.

Кресло для обучения стало центром его жизни. Всё остальное — физические занятия, обед, сон — казалось чем-то второстепенным, не представляющим интереса.

Он и ещё двадцать человек занимались физической подготовкой в тесном помещении. Как и Корбетт, всё это были худые и крепкие люди в отличие от упитанных охранников. Под присмотром охранников они бегали на месте, прыгали, приседали и отжимались от пола.

После четырнадцати часов, проведённых у экрана, Корбетт с удовольствием выполнял команды охранника, не сводя глаз с его кобуры, из которой торчал цилиндрический предмет, похожий на дубинку полицейского, с отверстием на конце.