В помещении никого не было.
Он хотел чем-нибудь обмотать руку, чтобы разбить это окно.
Но на нём были только пара носков и тюремная куртка. Он снял куртку, обмотал её вокруг руки и ударил.
Он едва не сломал руку.
Так… они оставили ему наручные часы и алмазное кольцо. Он нарисовал этим кольцом круг на стекле, прикладывая максимум усилий, и ударил снова другой рукой. Это должно быть стеклом. Если это пластик, то он обречён. Стекло выскочило, оставив отверстие почти правильной формы.
Ему потребовалось повторить это ещё шесть раз, прежде чем отверстие стало достаточно большим. Он улыбнулся, входя внутрь и всё ещё держа куртку на руке. Всё, что ему нужно, — это лифт. Полицейские схватят его сразу, если увидят на улице в тюремной куртке, но если он спрячет куртку здесь, он будет спасён. Кто заподозрит лицензионного нудиста?
Правда, у него не было лицензии. Или наплечного мешка нудиста. Или бритвы. А это уже очень плохо. Нудист, — и такой волосатый. Не щетина, а настоящая борода. Но где достать бритву?
Он начал обыскивать ящички стола. Многие бизнесмены хранят там лезвия. Он остановился на полпути, но не от того, что нашёл лезвие. Бумаги на столе не оставляли сомнений.
Госпиталь.
Куртку, которую всё ещё держал в руках, он бросил в корзину и прикрыл её аккуратно бумагами, после чего рухнул в кресло, стоящее за столом.
Госпиталь. Он попал в госпиталь. В тот самый, что построен рядом со зданием суда навечно и с благородной целью. Не он его выбрал. Госпиталь выбрал его. Принимал ли он хоть раз в своей жизни решение, кроме как по подсказке друзей? Нет.
Друзья занимали у него деньги и не возвращали, мужчины уводили у него девушек. Ширли женила его на себе, а спустя четыре года ушла к другому.
Даже сейчас, в момент возможного конца жизни, ничего не изменилось. Старик дал ему шанс на спасение. Инженер построил решётки с промежутками между прутьями, достаточными для того, чтобы худощавый человек смог протиснуться между ними. Кто-то ещё смонтировал дорожку между двумя соседними крышами. И вот чем всё кончается.
Хуже всего, что у него нет шансов сойти за нудиста. Больничный халат и маска являются необходимым минимумом. Даже нудисты иногда должны носить одежду.
Шкаф?
Там ничего не было, кроме элегантной зелёной шляпки и абсолютно прозрачного дождевика.
Сойдёт. Если только удастся найти бритву, то на улице он будет в безопасности. Надо довериться судьбе. Он стал обыскивать ящики стола снова.
Он как раз нащупал чёрный кожаный бритвенный футляр, когда открылась дверь. Доктор проделал полпути до стола, прежде чем заметил Лью, согнувшегося над выдвинутым ящиком. Он застыл на месте с открытым ртом. Лью закрыл ему рот ударом кулака. Зубы доктора сомкнулись с резким стуком.
Колени его подогнулись, когда Лью проскользнул мимо и выбежал в дверь. Лифт оказался напротив, двери были открыты, и никого вокруг. Лью зашёл в него и нажал кнопку 0. Пока лифт спускался, он торопливо брился. Бритва работала чисто и быстро, может быть, слегка шумно. Он как раз занимался своей грудью, когда открылись двери.
Тощий техник стоял прямо напротив него, со скучающим видом ожидая лифт. Он прошёл мимо, пробормотав извинения, и вряд ли даже его заметил. Лью торопливо вышел. Двери уже закрывались, когда он понял, что ошибся этажом. Проклятый техник!
Лью повернулся и надавил кнопку Вниз. И тут с некоторой задержкой до него дошло, что же он увидел секундой раньше.
Вся просторная комната была заполнена стеклянными банками высотой под потолок, стоящими в ряд, словно книжные полки в библиотеке. В банках содержалось нечто ужасное.
Бог мой! Это были люди — мужчины и женщины! Нет, он будет смотреть только на дверь лифта. Но почему он так задерживается?
Завыла сирена.
Жёсткая дверь задрожала. Он почувствовал, как немеют мускулы, умирает душа.
Лифт прибыл, но слишком поздно. Он заблокировал открытые двери стулом. Большинство зданий не имеет лестниц — только запасные лифты. Им придётся воспользоваться запасным лифтом, чтобы добраться до него Где он может находиться… У него нет времени на поиски. Он начал чувствовать сонливость. Наверное, они сфокусировали несколько шокеров на этой комнате. Один луч давал лёгкую расслабленность. Однако в точке пересечения нескольких лучей выключалось сознание. Но не сразу.
Ему ещё кое-что надо успеть.
Когда они ворвутся, у них будет настоящая причина его убить.
Банки были облицованы пластиком, не стеклом: специальным сортом пластика. С целью защиты от различных воздействий пластику были приданы особые характеристики. Но никакой инженер не мог предвидеть, что понадобятся противоударные качества.
Бить их было нетрудно.
Позднее Лью удивлялся, как он сумел так долго продержаться. Нарастающий ультразвуковой свист заполнял его, пригибал к полу. Стул — его оружие, казалось, наливался свинцом. Но пока Лью мог его держать, он бил и бил. Он сделал едва треть работы, когда тихая песня сирен сделала своё дело.
Он упал.
И после всего этого нигде не было упомянуто о разрушенном банке органов!
Он сидел в суде и слушал.
Лью качнулся к уху Брокстона и задал вопрос. Брокстон улыбнулся.