Рассказы. Часть 2

Я дошел до лестницы, ведущей наверх, к спальне и остальным комнатам второго этажа. Однако был еще один лестничный пролет, ведущий вниз. Я решил заглянуть туда. Любопытство, как известно, кошку убило, но только сейчас кошка была с пушкой тридцать восьмого калибра.

Подвал оказался просторным и пыльным. Старомодный радиатор, обычное корыто для стирки, угольный бункер, чулан. Я открыл дверь и осмотрел привычный набор пыльных пустых банок в свете голой лампочки, свисающей с потолка маленькой каморки.

В чулане не оказалось ничего интересного. И у меня замерзли ноги.

Я замерз!

Стоя в пустом чулане в теплую майскую ночь, я замерз. Замерз до дрожи!

Порыв сквозняка дернул меня за штанины. Я посмотрел вниз.

Посреди чулана в полу была круглая металлическая крышка. Я наклонился, потрогал ее. Чугун был холоден, как сам лед. Я взялся за кольцо, поднял крышку. Заглянул в темноту.

Затем я отошел, прошелся по подвалу и нашел то, что хотел и ожидал найти, — неизбежный фонарик.

Вернулся в чулан и направил вниз луч света. Он выхватил железные перекладины лестницы. Я зажал фонарик в одной руке, пистолет в другой, оставив свободными несколько пальцев каждой, чтобы цепляться за перекладины, спускаясь.

Я спустился в пронизывающий холод, в изморозь обширного черного холодильника. Я спускался все ниже и ниже. Наконец ноги опустились на осклизлые сырые камни. Я водил фонариком, пока тот не высветил стену. В конце концов я нашел на стене выключатель. Нажал на него. Зажегся свет, и я увидел все.

Я стоял посреди лаборатории Варека.

Варек — Ахмед. Ахмед — Варек.

Вот теперь все стало ясно.

Загорались все новые и новые лампы.

Они загорелись в небольшой комнате с большими шкафами, полными папок. В ту ночь я выдвинул немало ящиков — ящиков с сертификатами, визами, письменными показаниями, фальшивыми удостоверениями, дипломами (разве Варек не сумел убедить начальника тюрьмы, что он кузен Коно?) и прочей ерундой, накопившейся за столетия надувательства и маскировки. Тонны, горы бумаг. Пыль стояла столбом.

Загорались все новые лампы. Я обнаружил длинный шкаф с гардеробом Ахмеда, с одеждой спортсмена, поношенной одеждой рабочего, дополненной к тому же помятой жестяной коробкой для ланча с инициалами на крышке. Здесь же был наряд Варека, богача и светского человека, и коробка, в которой оказались бриллианты и прочие драгоценности, которые напомнили мне о бедняжке Вере Лаваль.

Потом была еще одна комната с новыми папками. Письма и вырезки из газет. Объявления из десяти тысяч колонок «Ищу работу» на нескольких десятках языков. Заметки из рубрики «Внимание, розыск». Письма от одиноких людей. И еще письма, письма, письма — письма от тех, кто позже пропал без вести. Тех, кто отозвался на объявление Варека о поиске жены, мужа, работника. Я представил себе, как он сидит здесь год за годом, рассылая свои письма, изучая буклеты, набирая себе армию мертвецов. Набирая из тех, кого не станут искать, о чьем исчезновении некому будет беспокоиться.

В других комнатах тоже загорелись огни. Большая операционная с гигантским автоклавом, в высшей степени современная, полностью оборудованная. Я задумался, как он сумел все здесь устроить, а потом вспомнил о мертвецах, неутомимых мертвецах, которые стараются, напрягаются, рабски трудятся день и ночь.

За современной хирургией таился средневековый кошмар.

В круглой, похожей на темницу комнате главное место занимал громадный стол, на котором покоились перегонные кубы и реторты древнего алхимика. Мензурка, наполненная красно-коричневой, запекшейся сверху жидкостью. На полках травы и порошки, сушеные корешки в бутылках, огромные банки с обезьянками, плавающими в какой-то мерзкой жиже, и с чем-то еще, что походило на обезьянок, но не было ими. Запас мела и пороха. Громадный круг, начерченный на полу, со знаками зодиака, нарисованными синей краской. Банка с горючим порошком — его использовали, чтобы создать, согласно учению чародеев, внутри пентаграммы огненный круг. И на железном столе — железная книга, гримуар мага.

Чародейство и наука! Хирургия и сатанизм! Вот это связь, вот это сочетание! «Магия породила науку» — так говорил Варек. Его первые алхимические эксперименты привели его к нынешним исследованиям, дали возможность усовершенствовать метод оживления покойников.

Однако все это никак не объясняло его собственной вечной жизни, вечной молодости, которой он похвалялся. Подобное требовало продажи своей души, после того как все огни зажжены и Творец Зла вызван.

Эти комнаты, залитые светом комнаты давали панораму жизни Варека во всей ее полноте. Все было здесь, и я задумался: что, если он говорил мне правду? Вдруг в каждом крупном городе, скрытая от глаз под каким-нибудь частным домом или фабрикой, под многоквартирным домом, существует копия этой лаборатории? Как он там сказал? Что-то вроде «стратегического запаса мертвецов», кажется, так.

«Стратегический запас мертвецов». Но где же тогда сами мертвецы?