Рассказы для друзей

– А почему они так отреагировали?– спрашивает у Шумакова.

– Я предполагаю, что это выходцы из недружественных племен Синцзян– Уйгурского автономного округа Китая (тоном ведущего из передачи «Вокруг света»).

А вот мы с офицером разведывательного отдела приглашены в семью знатных казахских животноводов. Нам приготовят традиционное казахское блюдо – бешбармак. Пришли, разулись, сели на ковёр к большому круглому столу с очень короткими ножками. Хозяева принесли огромное блюдо с мясом и лапшой и устроились вокруг стола. Есть надо без вилок и ложек, руками. Казахи, конечно, мусульмане, но водку употребляют. Им лично на этот счёт пророк ничего не говорил. Понять его можно – разве докричишься в степи до каждого?

Разлили по стаканам. Самый старый аксакал произнёс тост за пограничников, которые глаза и уши народа. И в знак уважения мне дали круглый глаз, по-видимому, коровий, а товарищу досталось ухо. Я ему позавидовал: грызть вареное ухо вполне можно, если чуть напрячь свою волю, ну и настроиться философски. Не противно же нам куснуть за ухо любимую женщину. А глаз – нет. Глаз, казалось, смотрел на меня и знал, что я его не съем, потому что я боялся даже на него смотреть. Мы так и не встретились взглядами. Варианты поведения в голове не возникали. Скинуть незаметно под стол? Так скатерть свисает со стола до самого пола. Что же разведчик будет делать с ухом? Вот он, как ребёнок в игре, поднес ко рту и понарошку покушал это ухо. А во время очередного тоста потянулся рукой за бешбармаком. Я следил за руками «фокусника». Он быстрым движением выкопал в лапше ямку, похоронил нежеланное ухо. Ловко подменил его на кусок мяса. В следующий тост такой же фокус проделал и я с глазом. Но тут мне дали очередной деликатес: какую-то голубоватую жилу. Я её добросовестно пытался укусить, но она оказалась упругой, как резина.

– Её не кусать, а сосать надо за щекой,–улыбнулся хозяин.

– Я такого не встречал, какая это часть туши коровы?

– Это под гривой у лошади.

Да, вкусы у людей бывают разные, а восток – действительно дело тонкое.

Лучше бы дед сказал, что пограничники – это наша ягодица с приключениями или наша грудинка и вырезка.

Приехали на заставу, сидим в канцелярии. Вдруг в спальном помещении шум, крики.

– Лови его, заходи от двери, чтобы не сбежал!

– Ты посмотри, как прыгает, гад!

Животное какое-то забежало, а может, заползло? Гадов полно на участке заставы! Спешим туда.

Маленький худенький повар ловко, как белка, скачет по кроватям, уворачиваясь от сослуживцев. При нашем появлении охота прекратилась.

– Он нам компот с половой тряпкой сварил! Мы уже половину выпили, а потом её нашли. Спрашивали же, почему странный вкус, а он говорит: «Фрукты прошлогодние».

Стали разбираться. Рабочий по кухне поставил на плиту бак с водой и тряпкой, чтобы помыть полы тёплой водой. Куда-то ушёл, а повар обрадовался, что такой заботливый сослуживец: знал, что ему компот готовить, засыпал туда сахар и сухофрукты. Пришёл рабочий, стал искать свой бак с водой, не нашёл и поставил другой на плиту.

Чем кончилось? Разобрали на комсомольском собрании. А потом нашли более старательного повара.

Вот это всё я и рассказывал, когда мы шли с Андреем по улице Горького, а потом сидели в кафе, много лет назад.

2016 г.

Камчатка

С чего начать рассказ про Камчатку? Как смешать в одно блюдо снег, грибы, красную икру и запах океана? Получится cалат по-камчатски.

До Афганистана был молодым офицером, перспективным, а потом – глядь (не путать первую букву) – уже опытный, майор-переросток, как один товарищ шутил, «майор Cоветского Cоюза».

В Афганистане выдавали сигареты «Памир». Там на коробке человек с котомкой за плечами и палкой в руке изображён. Кто-то предложил расшифровку: «после Афганистана майор ищет работу». ПАМИР. Но сначала была Камчатка. Хочется вспомнить что-нибудь основательное, о службе, важное такое, почти героическое, а вспоминается совсем другое. Интересные разговоры с Володей Асеевым, с которым делили один кабинет. Или как я жёг протоколы партийных собраний, когда всё рассыпалось, а я оказался последним секретарём парторганизации отдела. Критиковали, ставили на вид, голосовали – и в печку.

Надо что-то красивое, о воинской дружбе, о службе Родине вспомнить. А возникают весёлые картинки.

Вот мичман Клыженко, серьёзный мужчина. Печальным голосом рассказывает, что опоздал в театр.

– Я так красиво оделся, и надо было уже выходить.

– И что помешало? Снег пошёл?

– Нет, гораздо хуже и печальней.

– Что может быть на Камчатке печальней снега, когда он не кончается? Мой сосед бегает всю ночь с лопатой, откапывает крышу у своих «Жигулей». А владелец жёлтого «Запорожца» не откапывал, так утром бульдозер чистил снег и раздавил в лепёшку автомобиль.

– Одетый как на свадьбу, я решил ещё раз почистить туфли. Нажал на тюбик с кремом – он не выдавливается. Нажал сильнее – не выдавливается. Нажал со всей силы и повернул посмотреть, что там мешает. И вдруг большой чёрный червяк крема выпрыгнул из тюбика и лёг точно на голову, рубашку и костюм. Пришлось мыть голову и менять одежду.