Рассказы для друзей

Володя Жуков служил в Москве, я ему адресую этот же вопрос через много лет на вечере встреч выпускников. Что я мог видеть с Камчатки, где служил в это время?

– Да, в Москве состоялось совещание руководства. Там доложили аналитическую справку, что для спасения СССР необходимо арестовать около 1200 активных деятелей, выступающих за развал государства. Тут председатель КГБ Бакатин покраснел и начал кричать:

– Вы что, крови хотите? Не будет этого!

И этого не было. Только кровь ещё и сейчас льётся. Человеческий фактор? Свинский.

Вспомнил, что был у Володи на свадьбе. Его отец вместе с другими бывшими партизанами брянских лесов рассказывал про их боевые дни.

А в средней школе, в центре Москвы, в Бауманском районе, был организован музей партизанской славы, куда партизаны отдали свои письма и реликвии. Спросил у Володи, прошло ведь много лет, работает ли этот музей в школе.

– Ты знаешь, в 90-е годы школа преобразовалась в козырную гимназию. Им нужен был кабинет для чего-то, они закрыли музей.

– А экспонаты раздали родственникам партизан?

– Нет, собрали в мешок и выбросили на помойку. Вот теперь и получили козырное поколение из таких гимназий. «Индиго».

– Ты хоть шум поднял по этому поводу?

– Нет, узнал поздно, и школа своя, где учился, как-то неудобно.

На выпускном вечере наш первый начальник курса Говоров пожелал нам, чтобы у нас были начальники не «добренькие», а строгие, но добрые. Такая и высшая школа была. Добрая. А с начальниками – кому как повезло. Кому –«добрые», а кому – «добренькие».

2016 г.

Зимой на границе

Мы бежали по дороге вдоль контрольно-следовой полосы. Ночь, а светло как днём. Так бывает зимой в степи, в Семипалатинской области.

Там впереди, где заканчивается степь и начинаются горы, на заставе Май-Булак, офицеры даже сани приобрели, чтобы лошадей запрягать и кататься со своими молодыми жёнами именно в такие снежные ночи, когда снег отражает луну, а тишина звенит в ушах. А сейчас он скрипит у нас под ногами, нам ещё скрипеть снегом осталось 15 километров. Мы – это я, молодой лейтенант, и водитель, рядовой пограничник Саша. Если бы не было ветра, то мороз в30 градусов был бы даже приятен. Но ветер, собака. Поддувает под куртку и холодит колени.

Поздно мы выехали. Начальник соседней заставы Решетников предложил дождаться ужина: в этот день забили заставскую свинью и намечались блюда из свеженины. Дождались, пока совсем похолодало. Вода была слита из радиатора ГАЗ-69 и стояла в ведре у повара на плите. Залили перед отъездом, но было слишком холодно, в автомобильной печке сразу подмёрзло.

– Сейчас поедем – оттает, – сказал розовощёкий водитель Саша. Поехали.

Не оттаяло. Он вёл машину, прижавшись лбом к переднему стеклу, где мы процарапывали в изморози маленькую щёлочку, которая сразу замерзала.

Была надежда, что доедем. Но машина начала чихать и заглохла. В баке замерз конденсат.

Немного повозились, пытаясь завести мотор, позвонили на заставу от ближайшего столба с телефонным разъёмом. На заставе один автомобиль оказался на выезде, другой неисправен, предложили пригнать для нас коней. Но мы отказались: лучше сами побежим, как кони, чтобы не замёрзнуть. И вот скачем рысью к заставе «Первомайка».

Там Юра Морданов.

Спокойный, хозяйственный начальник заставы. Только очень невезучий. Говорят, жить будет долго. А может, везучий. На охоте продирался сквозь кусты, а его зам стрельнул из дробовика, подумал, что заяц. И попал. Обоим – выговоры. Потом устроили гонку, кто быстрей по камням: конь с Юрой или УАЗик. Конь споткнулся, Морданова после падения еле откачали. Опять выговор. Потом идёт по селу. Пьяный казах подошёл и закричал: «Это ты был с моей женой!» – и палкой по носу. Вылечили, без выговора. Потом пьяный тракторист на тракторе К-700 въехал в автомобиль ГАЗ-66, там, конечно, Юре прижало ногу, еле вытащили. Я ему сапог разрезал и штанину. Оказалось сильное растяжение и ушиб. Ему потом сапог было жалко. Но это потом, а тогда его невозможно было снять.

Ещё молнией ударило на постоянном посту в горах: стоял возле решётки на окне, смотрел на летний снег. Молния попала в решётку, он потерял сознание. Выжил. Ещё отравился икрой рыбы маринки.

А последнее: пошли мы рыбу бить острогой на речку, куда она заходила на нерест. Огромные рыбины из озера Ала-коль. Рыбу надо было осветить фонарём, потом быстро отвести луч фонаря, чтобы она не проснулась и не убежала, и бить острогой. С нами был подполковник, начальник штаба погранотряда. Вода была не очень прозрачная, и когда мелькнула нога начальника штаба в резиновом сапоге, Юра, конечно, поспешил ударить, пока не сбежала. Посадили мы подполковника на коня вместе с острогой в ноге и поскакали в санчасть вытаскивать. Всё обошлось.