Рассказы (фанатские переводы)

Мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы освободить девушку. Я попытался поднять её на ноги, но её вес пришелся на сломанную лодыжку, и она тут же повалилась вниз, задев при этом моё раненное плечо. Все, что я смог сделать, чтобы не упасть, — это припасть на одно колено и упереться здоровой рукою в пол. В этот момент мой брат пролетел в воздухе у меня над головой и, выбив последнее остававшееся целым стеклянное окно у входа в галерею, вылетел на парковку.

Я скорее почувствовал, чем увидел, что Друлинда приближается ко мне сзади. Вампирша сухо рассмеялась:

— Я подумала, что этот бледненький, смазливый мальчик хочет меня утешить. Глупая я.

Я зажал в руке баночку с чесноком и резко поворачиваясь, швырнул её содержимое по широкой дуге в Друлинду. Вампирша едва уловимым рывком метнулась в сторону, с легкостью уклоняясь от чеснока. Она выглядела потрепанной и была вся покрыта пылью. Однако её мертвая плоть твердостью не уступала дереву, и поэтому удары о стену не принесли ей особых повреждений. И хотя ее одежда была изорвана и превращена в лохмотья, она все еще оставалась такой же опасной, такой же смертоносной, как и перед боем.

Я выронил баночку и достал мой амулет-пентаграмму, поднимая его как талисман перед собою.

Старое доброе распятие прекрасно работало против Черной Коллегии, но это относилось не только к христианству. Они не столько боялись святых символов, сколько веры людей, держащих их. Я видел вампиров, убегающих от скрещенных в виде распятий палок, лент бумаги с начертанными на них святыми символами синтоизма, а однажды даже от звезды Давида.

Что касается меня, я использовал пентаграмму, потому что это было то, во что я верю. Пятиконечная звезда для меня символизировала пять элементов — земля, вода, огонь, воздух и духовное начало, заключенные в твердый круг воли смертного. Я верил в то, что магия — это сила, предназначенная для того, чтобы созидать, защищать и служить. Я верил в то, что магия — это дар, который должен быть использован ответственно и мудро. И особенно это касалось использования её против таких существ, как Друлинда, — образно говоря, воплощенное зло, — чтобы защитить тех, кто не способен этого сделать сам. Я так думал, и я прожил всю свою жизнь в согласии с этим.

Я верил в это.

Бледный голубой свет полился из пентаграммы. Друлинда остановилась, тихо зашипев от бешенства.

— Ты! — просипела она, всматриваясь в мое лицо. — Я слышала о тебе. Чародей Дрезден.

Я медленно кивнул. Позади нее разгорался пожар от моего предыдущего заклинания. Сил больше не было, и я не сомневался, что Друлинда дала приказ своим лакеям-охранникам отключить сигнализацию. Поэтому огню не потребуется много времени, чтобы охватить все здание, раз уж он запустил в него свои зубы. Нам нужно было убираться отсюда.

— Выбирайся отсюда, — сказал я Эннуи сквозь зубы.

Она всхлипнула и поползла к выходу, пока я с помощью талисмана удерживал Друлинду на расстоянии. Около секунды вампирша изучающе смотрела на меня. В её мертвых молочно-белых глазах сверкал отраженный свет огня. Потом она улыбнулась и двинулась.

Она все-таки была чертовски быстрой. Я попытался повернуться, чтобы держать её в поле зрения. Но пока я это делал, Друлинда схватила Эннуи за волосы и вытащила прочь из спасительного круга света, который создавал амулет.

Она с легкостью приподняла дергающуюся девушку, так чтобы я смог видеть её лицо, покрытое полосками от слез и растекшейся туши.

— Чародей, — прокаркала Друлинда. Эннуи порезалась, когда разбилось окно, а может, упала на какие-то осколки, и кровь понемногу стекала по её зачесанным волосам вниз к уху и дальше бежала тонкой струйкой по её шее. Вампирша наклонилась, вытянула похожий на кусок вяленой говядины длинный язык и слизнула кровь с девичьей шеи.

— Чародей, — повторила она, — ты сможешь спрятаться за своим светом. Но ты не сможешь спасти её.

Я пошевелил зубами, словно что-то пережевывая, и ничего не ответил.

— Но твоя смерть принесет мне пользу, придаст мне веса по сравнению с остальными из моего рода. Прославленный и внушающий страх Чародей Дрезден! — Она обнажила в усмешке пожелтевшие зубы. — Поэтому я предлагаю тебе сделку. Брось амулет. Я дам ей уйти. Даю тебе моё слово. — Она еще немного наклонилась и чуть прикусила девушке шею. — Иначе… ну что ж. Все мои слуги погибли. Мне нужно сделать новых.

Её слова заставили меня вздрогнуть. Умереть — это одно. А умереть и превратиться в одно из этих…

Я погасил амулет и, поколебавшись около секунды, бросил его на землю.

Друлинда низко, кровожадно зарычала и отшвырнула Эннуи, как пустой фантик от конфеты. Потом она подошла ко мне, скрипуче хихикая и, боже мой, толкнула меня вниз.

— Я могу чуять твой страх, чародей, — проскрежетала она. — Я думаю, что получу наслаждение от того, что сделаю с тобой.

Она медленно наклонилась надо мною, обнажая зубы, её лицо было всего в считанных дюймах от моих глаз.

Это был как раз тот момент, которого я дожидался.

Я поднял голову вверх и выплюнул полный рот молотого чеснока прямо в её покрытые катарактой глаза.