Рассказы И. Данилина

Остроумный рабочий Зуда (герой рассказа того же имени) увидел однажды во дворе фабрики деревенского мужика, стоящего и недоумевающим взглядом окидывающего окна фабричного корпуса. Зуда держался того убеждения, что крестьяне только и способны, что «жаловаться да канючить о деньгах». Предполагая, что и этот мужик непременно явился на фабрику к кому-нибудь из родственников для получки денег, он решил тот час же устроить ему «пакость», посмеяться над «пауком». «Паук своего рода, человек работает, а он из него деньги тянет».

Крестьянин обратился к нему с просьбой указать, где живет его сын Федот. В голове Зуды моментально созрел «план». Зуда объяснил «пауку», что сын его здесь, только видеть его сейчас нельзя, потому что он «невесту смотрит».

– Как невесту? – изумился мужик и часто-часто замигал глазами. Как же это невесту, не посоветовавшись с родными?

– Кто же теперь советуется с родными, не старое время! – вздохнул Зуда, желая вызвать мужика на откровенность.

– Поштенный, – жалобно обратился мужик к Зуде, – яви божецкую милость, отведи ты меня на смотрины-то на эти. Я бы ему дал, как невесты без ведома родителев смотреть.

– Ну, что же, пожалуй, – согласился Зуда. – Пойдем.

Они пошли. Федот, прифранченный, в лакированных сапогах, в шерстяной голубой рубахе и цветном жилете, «при цепочке», сидел на тумбе, окруженный толпой чулочниц – обитательниц соседнего дома, перед которыми он любил щегольнуть. Зуда объявил, что все это – невесты. Мужик поверил, вышел из себя, осыпал Федота упреками за непростительное дорогостоящее франтовство, а главное за намерение жениться не в деревне, не на «хозяйственной девке», без родительной воли. «Нет тебе нашего благословения на свадьбу и жену твою я в дом не пущу, – хрипло шептал он – и паспорта не дам, и тебя потребую по этапу».

Одним словом, он совершенно «одурачен» Зудой. Дело принимает нешуточный оборот; тем более, что крестьянин требует во что бы то ни стало от сына целых двадцать рублей, которых у последнего нет. На выручку Федоту является Зуда, который добывает деньги и вступает в переговоры с «пауком».

Зуда, действительно, умел поговорить. Не прошло и четверти часа, как он вконец обработал мужика, узнав всю подноготную не только его семьи, но и всей деревни. Он узнал, что отец намерен переставить сарай, на что и понадобились ему деньги, и что у них есть и корова, и телка, и лошадь, и пятнадцать овец, и что Федот отдает в деревню рублей сорок в год, и что за ними нет никаких податей.

Узнавши все это, Зуда раскрывает свой обман и после долгой беседы успевает убедить мужика, что с «Федота взять следует пятнадцать рублей да еще поблагодарить, коли даст».

Даже среда подростков и мальчиков, живущих при мастерских, развито критическое отношение к «глупой деревне». Образцом этого критического отношения может служить следующий диалог.

Разговаривают два ученика в заведении Мохова.

– Много ты смыслишь, деревня! – говорит Колька Ваське. Разве, например, тебя можно послать за водкой, да чтобы ты хозяину не попался? Ни в жизнь!

Колька гордится своим городским происхождением, что и давал чувствовать своему простоватому товарищу, который был из деревни.

– Да ведь ты сегодня не попался потому, что «сам» в городе! – защищался Васька.

– Ну, так что ж, что в городе? – горячился Колька, – а знаешь ли ты, что он хоть и в городе, а все видит, что здесь делается – отчаянно врал он Ваське.

– А почем он знает? – простодушно недоумевал тот.

– Он все знает! – авторитетно заявлял Колька и, желая в конец уничтожить «глупую деревню» прибавил:

– Я еще ни разу не попался, а ты вляпался!

Деревенской «серости», умственной неподвижности и недальновидности противополагается идеал трезвого, деятельного ума и сознательного, критического отношения ко всему окружающему.

Пробуждение сознательной жизни среди обитателей мастерских, процесс их умственного развития останавливают на себе особое внимание г. К. Данилина. Он отмечает самые различные моменты этого пробуждения, самые различные формы, в которые оно облекается.

Макар-философ (в рассказе «Зуда») олицетворяет собой момент инстинктивного влечения к умственной работе. Его ум направлен на разрешение «общих» вопросов, в роде следующих: сколько в пламени весу и откуда ветер начался и где кончится. Умственная работа совершается в нем скрытно: обыкновенно он угрюм, сосредоточен и молчалив. Только во хмелю он любит распространяться об интересующих его темах.

Очень часто в рассказах г. И. Данилина встречаются липа, свидетельствующие о другом более ярком моменте умственного развития: рабочие вроде Зуды («Зуда»), Дениса («Шутка»), Косой («Выборы») уже видят в уме свою силу. Их острый, деятельный ум ищет себе практического приложения, но не находит области, в которой он мог бы с пользой заняться творческой, производительной работой. Поэтому Зуда, Денис, Косой ограничиваются бесцельным упражнением своих умственных способностей: они делают своей специальностью «неистовый» критицизм, – «с неистовством осмеивают и вышучивают всех, кто попадается им на зубок».