Рассказы и повести

- Чувствовала. Знаешь, я недавно смотрела телевизионный фильм. Там приходит чукча к милиционеру и говорит: "В тайге прячется человек". Милиционер спрашивает: "А ты откуда знаешь?" А чукча отвечает: "Я сюствую". Так и я. Сюствую.

На Мике была незнакомая мне длинная юбка, и вся Мика была другая, чужая, не моя. И я уже не верил, что когда-то обнимал ее и был любим ею.

- Я не верю, - сказал я.

- Привыкнешь.

- Привыкну, - пообещал я. - Я тебя забуду.

- Ты слишком знаешь меня, чтобы забыть.

- Я отомщу.

- Как? - Она перестала резать сыр и заинтересованно смотрела в мое лицо.

- Я женюсь и буду счастлив.

- Не будешь.

- Откуда ты знаешь?

- Сюствую.

Мика взяла губку и протерла клеенку на столе. На ней были изображены черешни - абсолютно такие, какие я покупал утром на базаре.

- Почему ты ничего не ешь?

- Не глотается. - Я взял ее за руку. - У тебя с ним так же, как со мной?

Мы смотрели друг на друга, глаза в глаза.

- По-другому. Нет гремучего прицела воспоминаний... Четыре года... Мика замолчала, будто листая в памяти год за годом. - По времени это столько же, сколько шла война. А где мои завоевания? Где мои награды?

- Какие могут быть награды у любви? Чувство само по себе - это и завоевание, и награда.

- Ты дал мне самый грустный опыт, который может дать мужчина женщине. Опыт унижения... Ты приходил и уходил и всякий раз боялся, что будет слишком долгое прощание. Мне казалось, что помимо любви ко мне у тебя должно быть чувство долга, но ты считал, что ничего не должен, тогда и я тебе ничего не должна.

- Какой бы я ни был, но второго такого ты не найдешь.

Я хотел, чтобы она испугалась и усомнилась.

- А я и не хочу такого второго. Я так много страдала с тобой, что у меня даже образовался условный рефлекс. Вот я вижу тебя, и мне хочется плакать. - Ее глаза заволокло слезами. - Знаешь, бывают сломанные замки, в которых проворачивается ключ. Ты стоишь и думаешь: вот сейчас отопрешь, сейчас... А ключ все проворачивается, и ты стоишь на улице и не можешь попасть в дом. Это с ума можно сойти.

Мы замолчали.

На улице звякнул велосипед. Мика вздрогнула.

- Мне все время кажется: телефон... - Она виновато улыбнулась сквозь слезы. - Я четыре года каждый день ждала твоего звонка и даже боялась пустить воду в ванной. Боялась, что не услышу.

- А почему он спит? - спросил я.

- Кто?

- Твой муж.

- Устал.

- А чем он занимался?

- Он археолог, недавно вернулся из Якутии. Нашел позвонок мамонта в районе вечной мерзлоты.

- А зачем он ему?

- Позвонок?

- Ну да...

- Чтобы представить себе весь позвоночник.

- А зачем представлять себе весь позвоночник?

- Чтобы воспроизвести мамонта целиком.

- А зачем воспроизводить мамонта, который давно сдох?

- Для истории... Когда через тысячу лет найдут твой позвоночник, им никто не заинтересуется.

- Почему же? Я вполне типичный представитель своего времени - честный, неустроенный, инфантильный...

- Честный вор, - подсказала Мика.

- Ну знаешь... Все мы что-то воруем и что-то безвозмездно отдаем.

- Ты ничего не отдаешь. Ты чемпион эгоизма, и в этом твоя творческая индивидуальность. Ты предпочитаешь жить удобно.

- Что значит: удобно?

- Удобная работа: и занят, и свободен. Удобный сын: и есть он, и нет его. Удобная женщина: можно прийти, можно уйти...

Я смотрел на Мику. Я никогда не предполагал, что в ней зрели эти мысли.

- Ты ненавидишь меня...

- Незавершенная любовь переходит в ненависть. Это нормально.

- И ты меня ненавидишь?

- Ненависть - это очень сильное чувство. Такое же, как любовь, только со знаком минус. Я тебя не ненавижу.

Я от тебя свободна. Не судьба, да и все.

- Почему не судьба?

- Я любила тебя сильнее, чем это нравится судьбе.

И потом, я не вовремя явилась в твоей жизни. Надо было на десять лет раньше или на десять лет позже. Я пришла в твои тридцать семь, а надо было в двадцать семь, когда ты был свободен. Или в сорок семь, когда устанешь терять...

- Судьба - не судьба... Просто я разбился, и ты бросила меня в ту же секунду.

- Ты был уверен, что я пойду за тобой в мир иной?

- Да, - сказал я серьезно. - Я был уверен.

- Дело не в том, разбился ты или нет, просто я износила наши отношения. Как туфли. Подошва отлетела.

- Почему?

- Люди любят друг друга, чтобы зачать ребенка и взрастить его для дальнейшей жизни. Есть время цветения - весна, а есть время урожая осень. Невозможно же цвести и весну, и лето, и осень, и зиму. Мои цветы облетели. А ребенка ты не хотел.

- Ты могла меня не слушать.

- Как я могла не слушать, когда ты был для меня священное существо.

- Но ведь все можно поправить.

- Только актеры могут играть один спектакль по десять раз. А мы не актеры, а люди. И не играем, а живем.

Из комнаты раздался мужской голос:

- Элла!

- Кто это: Элла?

- Я! - сказала Мика.

Я вспомнил, что полное ее имя - Микаэлла. Сейчас у нее все было другое: имя, одежда, глаза.

- Я тебе верил, - сказал я.

- А я тебе.

Я встал и пошел.