Рассказы и повести

– Товарищ Козырев,– обратился к участковому инспектору Володарский,– обеспечьте, пожалуйста, понятых.

Козырев вышел за ворота. Скоро в соседнем дворе послышались голоса.

Когда участковый и понятые появились во дворе, откуда-то из глубины садика, покашливая и шаркая, вышла старая женщина в накинутом на плечи потертом демисезонном пальто.

– Здравствуйте,– поздоровалась она с незнакомыми ей людьми.

Ей ответили, а Володарский спросил:

– Если не ошибаюсь, Зоя Ильинична Лазебникова?

– Не ошибаетесь,– ответила владелица дома.

Геннадий Яковлевич назвал себя, Карапетян и других сотрудников милиции. Объяснил, для чего они здесь в столь необычный час.

– Давно вам пора заняться этим прохвостом! – закивала старушка.– Давно! – И указала на мужа своей племянницы.

Жена Водолазова зло прошипела:

– У-у, старая ведьма! Гроб по тебе плачет!…

– Не выражайтесь, гражданочка! – строго предупредил ее участковый.

– Пройдем в дом?– предложил следователь.

– Зачем в дом?– возразила Лазебникова.– То, что вас интересует, во флигельке…

Следователь попросил Водолазова, Лазебникову и понятых пройти вперед. За ними двинулись остальные.

Пристройка или, как сказала Лазебникова, флигелек примыкал к дому. Это было довольно просторное помещение, окна которого выходили на улицу. В одном из них торчал ящик кондиционера. Занавеси плотно прикрывали окна от постороннего взгляда снаружи.

Перед глазами присутствующих предстала любопытная картина: почти половина комнаты была заставлена бутылками с прозрачной жидкостью и этикетками водок – «русская», «столичная», «пшеничная», «московская». Бутылки были запечатаны стандартными пробками.

Насчитали двести четырнадцать штук.

– Откуда это у вас?– спросил следователь Водолазова.

– У друга свадьба послезавтра, просил купить…– глядя в сторону, ответил Водолазов.

– Врешь! – бросила ему в лицо Лазебникова.

– Иди ты! – замахнулся на нее Водолазов.

Участковый инспектор кинулся между ними и схватил парня за руку.

– Последний раз предупреждаю! – строго сказал участковый.

– Ладно,– буркнул Водолазов, потирая руку.– Только уберите ее отсюда, прошу!

– Она обязана присутствовать,– спокойно сказал Володарский.– Как домовладелица… Что в бутылках?

– Вы что, ослепли, не видите?– усмехнулся Водолазов.

– Я вас спрашиваю! – чуть повысил голос следователь.

– Водка…

– Опять врет! – встряла Лазебникова.– Вы лучше загляните в подвал.– И она показала на люк в полу.

Открыли его, включили свет – клавиша выключателя находилась над люком.

В подвале аккуратным штабелем лежали пустые бутылки. Многие были без этикеток. Тут же, на столике, лежали пробки в картонном ящике и наклейки. К краю стола крепилось какое-то сооружение.

– Пробки надевает на бутылки,– пояснила Лазебникова.– А зелье у Митьки здесь,– указала она на несколько бидонов из-под молока.

Между ними стояли две канистры, такие, какие Карапетян видела у Базавлуков в гараже.

– Что в емкостях?– задал вопрос Водолазову следователь.

– Не знаю… Это не мое…

– Неужели мое?– посмотрела на него с презрением старушка.

– Вы же владелица,– нагло заявил Водолазов.

Лазебникова растерялась.

– Гражданин Водолазов,– обратился к нему Володарский,– откуда у вас эти канистры?

– Официально заявляю: ко всему этому я не имею никакого отношения! – ответил Водолазов.– И ничего не знаю!

– Ну что же, мы вам скажем,– не выдержала Карапетян.– По вашей вине погибли от метилового спирта три человека! А еще трое останутся калеками на всю жизнь!

– Батюшки! – всплеснула руками Лазебникова.– Это те?… Про которых по телевизору рассказывали?

– Да, Зоя Ильинична, те,– подтвердила оперуполномоченный уголовного розыска.

Водолазов побледнел. Из его горла вырвался какой-то клекот. Потом, рванув на себе рубашку, он закричал:

– Это не я!… Слышите?!. Я не виноват!…

Водолазова привезли в прокуратуру для допроса. Это было около десяти часов утра. До этого Володарский произвел тщательный обыск в доме и других подсобных помещениях. Изъяли двести четырнадцать запечатанных бутылок с прозрачной жидкостью и пятьсот шестьдесят пустых. С этикетками и без них. Помимо этого, у подпольного шинкаря взяли несколько тысяч штук этикеток и пробок, а также самодельную машинку для запечатывания бутылок. Фляги из-под молока и канистры были пусты. Анализы показали, что раньше во флягах находился этиловый, а в канистрах – метиловый спирт. Теперь же это зелье, разбавленное до сорока градусов, находилось в запечатанных бутылках.

Сначала Водолазов пытался отрицать свою причастность к продаже спиртного. Но когда ему представили заключение дактилоскопической экспертизы, которая подтвердила наличие на проданных Шерстобитовым бутылках его отпечатков пальцев, задержанный сдался. Из показания Водолазова, Шерстобитова и свидетелей вырисовалась картина преступления.