Рассказы и повести

Поужинав, Сергей Николаевич в зале не задерживался, и Зайцев оставался один – видимо, парню было некуда себя деть. На второй или третий вечер он познакомился с солистом инструментального ансамбля «Альбатрос», развлекающего посетителей ресторана.

Антон Ремизов – так звали певца – сразу обратил внимание на Виленского и его референта, потому что метрдотель проявлял к ним особый интерес и даже сам директор ресторана почтительно появлялся возле их столика.

Зайцев, проходя мимо оркестра, бросил какую-то одобрительную реплику. Ремизов, отдыхая после очередной песни, подсел к Роберту Ивановичу. Перекинулись несколькими фразами. На следующий день они случайно встретились на Капитанском бульваре, подошли освежиться к павильончику «Пепси-кола». И сразу нашлась общая тема – джаз. Зайцев оказался большим знатоком современной эстрадной музыки. Через час оба чувствовали себя как старые знакомые.

– В Южноморске впервые?– поинтересовался Антон.

– Впервые,– кивнул Зайцев.– Правда, в прошлом году был с патроном в соседней области. Все думал, заглянем сюда на недельку. Куда там! Не до отдыха было… Да ты, наверное, слышал…

Они уже перешли на «ты».

– Так это твой шеф наводил там порядок? – вскинул брови Ремизов.

Референт Виленского молча кивнул в ответ. Солист «Альбатроса» посмотрел на своего нового приятеля с уважением.

Дело в том, что в прошлом году в соседней области работала комиссия из Москвы, проверяя работу гостиниц. В результате кое-кто лишился теплого местечка, а на некоторых были возбуждены уголовные дела. В «Прибое» это событие обсуждали все – от уборщиц до директора. Одни громко, вслух, другие – трагическим шепотом. Потому что и в этой привилегированной гостинице роскошные номера нередко предоставлялись, если в паспорт была вложена всесильная купюра.

«Вот почему руководство ресторана так внимательно к гостю из Москвы»,– подумал Ремизов, вспоминая, как директор обхаживал Виленского.

Ну а если Зайцев его доверенное лицо…

Недаром говорят, что такие люди, как референты или личные секретари, могут порой сделать даже больше, чем их начальники.

Антон был молод, родился в Южноморске, пел каждый вечер в «Прибое», где успел перевидеть столько знаменитостей, что самому хотелось стать когда-нибудь очень известным. А без связей…

Короче, по его мнению, Зайцева неплохо было бы чем-нибудь привадить.

– Значит, ты тут без лоцмана, старик?– весело спросил Ремизов.

– В каком смысле?– не понял Роберт Иванович.

– Ну, чтобы провести по нужному руслу,– туманно пояснил Ремизов.– Просидеть все время в гостинице и не увидеть Южноморска! Конец света!…

– Патрон…– покачал головой Зайцев.– Дела…

Но все же Антон уловил в его глазах жадные огоньки.

– Один мэн имеет яхту,– сказал Ремизов.– И этот мэн – мой фрэнд… Сегодня вечером моя свободна.– Антон вдруг перешел на «иностранный» акцент.– С фрэнд и гёрлз моя едет пикник… Ихь тебя умаляйн…

Молодые люди понимали друг друга. И впрямь было преступно обрекать себя на затворничество в стенах пускай самой респектабельной гостиницы, когда вокруг бурлил, сверкал город-курорт, под сенью каштанов гуляли обворожительные загорелые девушки и в воздухе носился дух безмятежного отдыха…

– Сегодня, говоришь?– задумался Зайцев.– Попробую отпроситься у патрона. У него банкет на даче «Розовые камни»… Позвони часиков в шесть…

Когда вечером Антон заехал с приятелем на его «Жигулях» за Робертом, от гостиницы как раз отъезжала «Чайка». На заднем сиденье в строгом черном костюме восседал Виленский.

Яхта оказалась прогулочным катером. Отплыв от Южноморска километров на двадцать, пристали в живописном месте. Мужчин и девушек было фифти-фифти, как выразился Антон. То есть поровну…

Роберт – его теперь все называли по имени, без отчества – оказался компанейским человеком. Словно расковался вдали от патрона. Рассказывал анекдоты, лихо ухаживал за предназначенной ему подружкой. Разговоров же о Виленском и по какому они делу в Южноморске искусно избегал.

Антон был в ударе. Пел под гитару, сыпал шутками. И когда исполнил песню Элтона Джона на английском языке, Зайцев отпустил ему витиеватый комплимент. Тоже по-английски.

– Лучше по-русски, старик,– хлопнул его по плечу приятель Ремизова.– Мы все ноу спик инглиш…

Под общий смех он объяснил, что Антон заучивает слова песни, часто не зная точного смысла.

Девицы стали интересоваться, бывал ли Зайцев за границей.

– Приходилось,– ответил Роберт, как всем показалось, не очень охотно.– Патрон привык, чтобы я был у него рядом.

И тут же сменил тему разговора.

В Южноморск вернулись, когда на темной глади моря пролегла лунная дорожка и город засыпал в объятиях теплой ночи.

На следующий день Ремизов заглянул в номер Зайцева чуть ли не с утра. Роберт говорил по междугородной. Речь шла о заграничной поездке. От имени Виленского Зайцев сказал, чтобы вместо Сергея Николаевича в делегацию включили его заместителя.

– Ты очень занят?– спросил Антон у референта, когда тот закончил разговор.

– До двух свободен,– посмотрел Роберт на часы.– Патрон отбыл на встречу в облисполком.