– Ну что вы, Ниночка… Я же понимаю… Конфиденциально, так сказать…– залепетала Валентина Павловна.
– Значит, никому? – пристально посмотрела ей в глаза Нина.
Крюкова как-то нерешительно покачала головой.
– Да ведь все ваши соседи уже знают! – возмущенно сказала Мажарова (эту информацию она получила от Вольской-Валуа).
Валентина Павловна совсем растерялась. Помявшись и поерзав на диване, она наконец призналась:
– Понимаете, намекнула одной знакомой… Вскользь и неопределенно… Но поверьте!– схватила она Нину за руку.– Это надежный человек. Ближайшая моя…
– Я так и знала! – выкрикнула Мажарова, вырвав свою руку от Крюковой.
Она откинулась на спинку дивана и долго сидела молча, бессмысленно глядя перед собой.
Валентина Павловна боялась даже пошевелиться.
– Что вы наделали?– повернулась к ней Нина.– Вы… Вы убили меня! Слышите! Из-за вас я сяду в тюрьму!… Да знаете, что им уже известно все? И как ваш Игорь попал в университет, и каким образом вам выделяют новую квартиру… Меня допрашивали, слышите!…
При каждом слове Мажаровой жена кандидата наук становилась все бледнее и бледнее.
– Как?… Откуда… известно? – с трудом выдавила она из себя.
– Не надо было болтать! – пригвоздила ее Мажарова.
Валентина Павловна почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Но Нина продолжала:
– Меня три часа мучил следователь… Я, конечно, все отрицала… Но ведь на деньгах ваши отпечатки пальцев! Ваши, понимаете!… Он показал мне экспертизу. Отпереться вам теперь не удастся…
– Господи! – охнула Валентина Павловна.– Я-то в чем виновата?
– Как в чем? В даче взятки! Любой юрист вам объяснит…
– Деньги… Отпечатки… Взятка… Ниночка, дорогая, что же делать?– заломила руки Крюкова.– И… И кого арестовали? Вы не объяснили…
– Человека, через которого устроили Игоря…
– Ага, понимаю,– машинально кивнула Крюкова.
– Он же и квартиру вам делал…
– Что же теперь будет?– Валентина Павловна с ужасом посмотрела на девушку.
– Что, что! – в отчаянии хрустнула пальцами Мажарова.– Ждать ареста! Уже есть ордера. И на меня, и на вас… Мне их следователь показывал… Ах, какая же я дура! – Нина снова залилась слезами.
– А Сергей Николаевич?… Неужели он?…– с надеждой прошептала Крюкова.
– Замолчите! Не позорьте его светлое имя! – закричала на нее Мажарова.– Мало того, что вы разбили мое счастье…
Крюкова бухнулась перед ней на колени.
– Простите, Ниночка! Простите! Скажите, что можно?… Что я могу?
– Поздно!… Поздно!…
Девушка всхлипывала все тише и тише.
– Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать,– словно саму себя убеждала Крюкова, расхаживая по комнате.– Ну давайте подумаем вместе, помозгуем!
– Есть еще один человек,– нерешительно произнесла Мажарова.– Друг Сергея… К тому же хорошо знаком со следователем…
– Так-так-так,– присела рядом Крюкова, внимая каждому слову девушки.
– Мне удалось узнать… У следователя вторая семья… Алименты… Он может пойти… Надо ему…
– Дать?– обрадовалась Валентина Павловна.– Дадим! Сколько?
– Да погодите вы! – оборвала ее Мажарова.– Уже раз дали…
– Молчу, молчу,– прижала руки к груди Крюкова.
– Надо ведь с умом… Не пойдешь же прямо…– Нина замолчала, вздохнула, прижала пальцы к губам – думала.
Валентина Павловна почтительно ожидала.
– Эх! – сказала в сердцах Мажарова.– Не доверяю я вам!… Не умеете вы держать язык за зубами…
– Теперь буду держать! Клянусь сыном!
– Значит, десять, не меньше,– хмуро произнесла Нина.
– Откуда у меня?
Мажарова смерила ее презрительным взглядом, как когда-то Фаина Петровна Вольскую-Валуа.
– Хорошо,– зло усмехнулась она,– выпутывайтесь сами… А уж я как-нибудь позабочусь о себе…
– Ладно,– обреченно кивнула Крюкова.– Но где гарантия, что все кончится и нас не тронут?
– Возьмет деньги – будет связан с нами одной веревочкой…– железным голосом продолжала Мажарова.
Громко, как это почему-то принято в ресторанах, играл оркестр. За столом, заставленным дорогими блюдами и напитками, сидели двое: Нина и Антон. Шел разговор. Не интимный. Просто дружеский. Ибо Антон не претендовал на руку и сердце Нины. Он зашел к ней в общежитие грустный и пришибленный от последних неудач – никуда его петь не брали.
– Прошвырнемся в кабак?– предложила Мажарова.
Ремизов выразительно вывернул карман брюк.
– Я приглашаю,– сказала Нина.
В «Прибой», естественно, не пошли. Но в Южноморске имелись места не хуже.
Бывший солист ансамбля «Альбатрос» все плакался собеседнице в жилетку.
– Предки пилят – повеситься хочется,– говорил он, смоля одну сигарету за другой.– В тунеядцы записали…
– Тебе же нельзя курить, Антоша! – переживала за него Нина.– Голос ведь!…
– На кой он мне теперь! – отмахнулся Ремизов.– Пойду на сейнер… Когда-то я ходил на путину… Возьмут.
– Хватит кукситься!– бодрилась Мажарова, сама наполняя бокалы.– Вот приедет Сергей Николаевич…
– Только на него была вся надежда,– вздохнул Ремизов.
У Нины настроение стало несколько лучше. В ресторанах она забывалась. Казалось, что именно здесь начинается настоящая жизнь. Особенно, когда с легкостью швыряешь на стол для расчета крупные купюры…