Рассказы и стихи [публикации 2013 – 2017 годов]

Вскоре я перешел на работу в другую больницу. Не знаю, продолжения этой истории. И было ли вообще продолжение?

Выдумывать ради беллетристики мне не хочется. Ведь до этого места я рассказал точно так, как было. Только два женских имени отличаются от настоящих.

1989 г.

В сравнении с 1913-м годом

Для тревоги, казалось, не было оснований. Сын сделал все. Даже больше, чем можно было сделать. Окончил школу с золотой медалью. В 1971 году! В Киеве! И не просто рядовую школу, а 51-ю английскую школу, руководство которой было знаменито своим безнаказанным мракобесием. В значительной мере оно объяснялось особым контингентом учеников.

За шесть лет до этого, когда мы переехали в новую квартиру, я пошел устраивать сына в школу. Окинув меня пренебрежительным взглядом, директор объявил, что мест нет, и мне следует обратиться в соседнюю школу. Я знал, что это ложь. Директору пришлось выслушать достаточно настойчивое заявление о правах моего сына, живущего в районе обслуживания школы, примерно, метрах в трехстах от нее. А если у директора есть какие-нибудь субъективные мотивы для отказа, их придется оставить за стенами служебного кабинета.

Моя речь не задела директора. Внешне, во всяком случае, он оставался абсолютно спокойным и непробиваемым. "Нет, и еще раз нет. Можете жаловаться в райОНО".

Тут же, не спрашивая разрешения, я снял трубку телефона на директорском столе и набрал номер. Не райОНО. Похоже, что директор решил повоевать со мной и отнять трубку. Но услышав, «здравствуйте Валентина Адамовна, я звоню вам из кабинета директора пятьдесят первой школы», он замер, парализованный. Мог ли он знать, что третий секретарь Печерского райкома партии, для него бог, царь и гроза, была моей пациенткой. «Я пришёл устраивать в школу моего сына. Но вместо интеллигента, каким следует быть директору столичной школы, наткнулся на жлоба». Валентина Адамовна рассмеялась. «Дайте ему трубку». Я дал. Надо было услышать подобострастный лепет директора.

С извинениями сын тут же был зачислен в школу для избранных.

Официальный барьер был преодолен. В ту пору мне трудно было представить себе высоту этого барьера. В одном классе с сыном училась дочь секретаря ЦК КП Украины, сын министра просвещения, дочь заведующего отделом ЦК, сын заместителя генерального прокурора, дети видных чинов КГБ и МВД. Много интересного можно было бы рассказать об их нравах. Но это не моя тема. В классе на год старше учился внук председателя президиума Верховного Совета Украины. Уже в двенадцатилетнем возрасте это был законченный негодяй с садистскими наклонностями. По части антисемитизма он был прямым наследником своего деда. К моменту окончания школы внук стал просто социально опасной личностью. Чуть уступали ему отпрыск министра просвещения и наследник заместителя генерального прокурора.

Кроме сына, в классе учились еще два еврея - внук персонального пенсионера, в прошлом видного чекиста, каким-то образом уцелевшего в сталинские времена, и дочь полковника милиции.

В первый день после занятий сын пришел из школы с постной физиономией. Дело в том, что Андрей закричал: "А у нас в классе новый жид!" Сын предложил ему выйти для выяснения отношений. Выяснение состоялось на улице после уроков. Больше всего сына беспокоило, что в драке он разбил очки своего противника. Я успокоил его, уверил в справедливости его поступка.

Буквально через несколько минут раздался звонок. В дверях стоял генерал-лейтенант МВД.

- Ион Лазаревич, я отец Андрея. Мне бы хотелось поговорить с вами. "Уже знает мое имя", - подумал я и пригласил его войти. В своей комнате сын прислушивался к нашему разговору.

- Ион Лазаревич, мне немного неприятно касаться этой темы. И мы с вами были мальчишками. И мы дрались. Я лично считаю, что родители не должны вмешиваться в неизбежные детские драки. Но это уже не детская драка. Это какая-то дикая жестокость. Ваш сын бросил Андрея на тротуар и буквально изуродовал его лицо.

- Вот как? Сейчас я выясню причину. Если он виноват, конечно, понесет наказание.

- Причем здесь причина? Это ведь явное хулиганство. Это, как я вам сказал, выходит за рамки обычной мальчишеской драки.

- Возможно. Но для меня важна причина. Я его сурово накажу, если он виноват. Сын!

Он вышел подавленный, с недоумением глядя на меня, только что одобрявшего его поступок, а сейчас за этот же поступок собирающегося наказать его. Я велел ему подробно рассказать, что произошло. При слове "жид" генерал-лейтенант неуютно заерзал на стуле.

- Спасибо, сынуля, можешь идти. Ты поступил правильно. Так вот, товарищ генерал-лейтенант. Еще несколько лет тому назад я объяснил сыну, что он не должен уклоняться от справедливой драки с более сильным, не бить слабого и девочку. Только в одном случае он имеет право бить любого, если услышит слово "жид". У вас вот колодки орденов. Не знаю, за что вы их получили, были ли вы на фронте...

- Я, как и вы, был танкистом. - (И это он уже выяснил!)