Рассказы из кофейной чашки (сборник)

По чести сказать, она сама была с придурью. Его это всегда поражало до глубины души: существо, в крашеной голове которого нет мысли серьезнее, чем о котлетах на ужин, всерьез считает его умалишенным! Тьфу, дура!.. Чего стоит одна только ее бесконечная болтовня! Трандычит, трандычит, потом запнется, вытаращится и спрашивает: «Да что же ты всегда молчишь?!» Что ему сказать? Котлеты вызывали у него интерес разве что гастрономический, да и то в чисто потребительском аспекте. А то, о чем он не прочь был побеседовать, ее наводило на мысль о сумасшедшем доме.

Нет, он вовсе не был сумасшедшим. Ну вот, например, что касается каталога. Даже в свои тринадцать лет он хорошо понимал, что потребуется воистину титаническая работа! И не только для составления, но и для дальнейшего поддержания этого всеохватного списка в должном порядке. Придется неустанно редактировать его, приводить в соответствие с изменением положения предметов в пространстве. В этой области виделись ему и такие проблемы, которые вовсе не могли быть решены вполне и грозили вечно маячить, портя своим присутствием его совершенство. Как, например, поступать с вещами, самим предназначением которых является движение, – автомобилями, самолетами, кораблями? Как ни спеши, пытаясь внести в каталог изменения, соответствующие их нынешнему положению, а все же не поспеешь – и всегда из-за этого в каталоге будут досадные неточности… Или птицы, животные: с ними тоже предвиделось много мороки, их беспрестанная суетливая беготня грозила стать серьезным препятствием на пути поддержания списка в должном порядке, а это, в свою очередь, могло внести сумятицу в деятельность многих учреждений. Например, охотхозяйств: в списке отмечено, что такой-то и такой-то зверь располагается там-то и там-то, а ловцы, руководствуясь этими данными, обнаруживают в указанном месте его полное отсутствие – и все лишь потому, что тот успел переместиться со времени последней редакции списка!

То же касалось и насекомых. Вообще, чем мельче предметы, тем сложнее за ними следить. Трудно было с морями, с океанами: мало того, что их глубины слабо изучены, так они еще и набиты всякой полуневидимой мелочью!.. А между тем совершенный список, полный и последовательно составленный, должен был, по его тайному разумению, включать в себя все вплоть до пылинок, причем каждую следовало описать отдельно. Только тогда, размышлял он, появится уверенность в том, что в ковше экскаватора, который грузит строительный песок, не потеряется ни одной золотой крупицы…

Он поднял трубку зазвонившего телефона и сказал:

– Алло!

Через секунду на лбу стали заметны две глубокие морщины.

– Нет, все нормально, – сказал он. – А что?

Морщины сделались глубже.

– Нет, я не могу сейчас, – сказал он и сел на стул.

За окном, оказывается, моросило.

– Нет-нет, не получится, – сказал он и добавил после паузы: – А я-то что могу сделать!

Комната была почти пустой, и эхо его голоса гуляло по углам.

– Завтра, – сказал он. – Или даже послезавтра.

Слушая, Финистов снова наморщил лоб.

– Нет-нет, откуда… Послезавтра.

Было слышно, как в шахте загудел и поехал лифт.

– А Верка-то где? – спросил он. – Ну вот видишь. Я же не виноват, что она в командировке. А если бы я был в командировке, тогда что?

«Может быть, это ко мне», – подумал он. Но лифт проехал мимо.

– У меня и денег-то нет… Ну что ты, в самом деле!..

Он ерзнул на стуле.

– Ну ладно, ладно… если отдашь… Сколько? Два, что ли? Хорошо, минут через пятнадцать… не знаю.

Положил трубку и стал смотреть в окно. Потом надел плащ, сунул в карман авоську, захлопнул за собой дверь и проверил, хорошо ли она закрылась.

Ему нужно было купить два пакета молока, и уже через пять минут Финистов встал последним в небольшую очередь к молочному отделу.

С годами он стал понимать, что, как это ни обидно, никакие усилия по созданию мыслимого им каталога не могут привести к успеху. Очевидная несообразность мирового устройства терзала его слабый мозг полной своей неразрешимостью. К сожалению, мир был настолько подвижен, что не мог уложиться в сколь угодно полное, но статическое содержание списка. Погруженный в поиски решения и подавляемый отсутствием такового, он бы, наверное, в конце концов сбился с круга, если бы не был однажды озарен светом идеи, устраняющей все противоречия.

Он в ту пору размышлял о колебаниях. По его разумению, они хоть и являлись элементами предметного мира, но не требовали каталогизации, поскольку все – от трепетания листа на ветке до пульсирования электромагнитного поля в мультивибраторе – описывались одним строгим законом. Зная этот закон, можно было расчислить каждое из них… Тут-то его и ослепило, и он едва не потерял сознание от мучительной, болезненной простоты своего решения: не только колебания, но и все другое подчинено единому закону!