Рассказы из сборника «Отступление»

— По тому, как ты себя ведешь, этого не скажешь, — заметила Кэтрин.

— По поведению людей иногда бывает трудно сказать что-то определенное, — ответил Харольд.

— Я тебя люблю, — ледяным тоном произнесла Кэтрин.

Харольд снял очки и нервно протер линзы носовым платком.

— А как же Чарли Линч? — спросил он, обрабатывая стекла и не глядя на Кэтрин. — Все знают, что ты и Чарли Линч…

— А я тебе даже вовсе не нравлюсь, — продолжала Кэтрин, с каменным выражением лица.

— Нравишься. И даже очень. Но Чарли Линч…

— С ним покончено! — бросила Кэтрин настолько резко, что у неё клацнули зубы. — Я сыта им по горло.

— Но он же классный парень, — сказал Харольд, водружая очки на место. — Ведь он — капитан бейсбольной команды. Президент клуба восьмиклассников и…

— Он меня не интересует, — ответила Кэтрин и добавила, — с некоторых пор.

Они продолжили путь молча. По мере приближения к дому, Харольд слега ускорял шаги.

— У меня есть два билета в кино на вечерний сеанс, — сказала Кэтрин.

— Спасибо, — ответил Харольд, — но мне надо готовить уроки.

— В субботу вечером Элеанор Гринберг устраивает вечеринку, — сказала Кэтрин, слегка замедляя шаги, по мере приближения к дому Харольда. — Я могу привести с собой кого хочу. Тебя это интересует?

— Бабушка… — произнес Харольд. — В субботу мы едем к бабушке. Она живет в Пенсильвании, в Дойлстауне. У неё семь коров. Я живу там летом. Я знаю, как надо их доить, а они…

— Тогда в четверг вечером, — торопливо сказала Кэтрин. — Папа и мама по четвергам уходят играть в бридж и возвращаются не раньше час ночи. В доме остаются лишь я да малышка, которая спит в своей комнате. Одним словом, я бываю одна. Ты не хочешь составить мне компанию?

Харольд с несчастным видом сглотнул, чувствуя, как краска смущения выползает из-под воротника, разливается по щекам и забирается под очки. Он громко закашлял на тот случай, если Кэтрин заметила его смущение. Пусть думает, что лицо злилось краской от приступа кашля.

— Может быть, тебя поколотить по спине? — с надеждой спросила Кэтрин.

— Спасибо, не надо, — ответил Харольд. Приступ кашля как рукой сняло.

— Ну как, ты не хочешь прийти ко мне в четверг вечером?

— Мне очень хотелось бы, — ответил Харольд, — но мама все ещё не позволяет мне уходить по вечерам из дома. Говорит, что вот когда мне исполнится пятнадцать…

— А в среду я видела тебя в библиотеке в восемь часов вечера, заметно помрачнев, сказала Кэтрин.

— Библиотека — совсем другое дело, — устало ответил Харольд. — Для неё мама делает исключение.

— Но ты же можешь сказать ей, что идешь в библиотеку. Что тебе мешает?

— Каждый раз, когда я вру, — с безнадежным вздохом произнес Харольд, она об этом как-то догадывается. В любом случае, маме врать нехорошо.

Губки Кэтрин скривились в насмешливом удивлении.

— Мне просто смешно, — сказала она.

У входа в большой многоквартирный дом, где жил Харольд, они остановились.

— Во второй половине дня, большую часть времени в нашем доме не бывает никого кроме меня, — сказала Кэтрин. — По пути из школы, проходя под моим окном, ты можешь свистнуть, — моя комната выходит на улицу. Я открою окно и подам тебе сигнал. Тоже свистну.

— Я ужасно занят, — ответил Харольд, со смущением заметив, что за ними наблюдает Джонсон — их консъерж. — Ежедневно во второй половине дня у меня тренировки по бейсболу в Атлетическом клубе Монтаука; кроме того, я каждый день по часу должен упражняться на скрипке. Я отстал по истории, и до конца месяца мне надо усвоить столько глав, что…

— Тогда я буду каждый день провожать тебя до дома, — сказала Кэтрин. Из школы. Ведь ты все-таки будешь ходить домой, не так ли?

Почти каждый день проходят репетиции школьного оркестра, — со вздохом протянул Харольд, глядя с несчастным видом на Джонсона, который наблюдал за ними с циничным выражением человека, который не только видит всех входящих в дом и его выходящих из дома, но и имеет собственное мнение об этих входах и выходах. — Мы репетируем «Поэт и крестьянин», там очень трудная партия для первой скрипки, никто не знает, когда мы кончим и…

— Я буду тебя ждать, — ожесточенно сказала Кэтрин, глядя ему в глаза. — Я буду сидеть у входа для девочек и ждать тебя.

— Иногда мы кончаем в пять.

— Буду ждать до пяти.

Харольд тоскливо взглянул на дверь дома — массивное сооружение из бронзы и металла, — и сказал:

— Я должен тебе кое в чем признаться. Я вообще не очень люблю девочек. У меня на уме совершенно другие вещи.

— Ты ходишь домой из школы вместе с Элейн. Я видела.

— О'кей! — выкрикнул Харольд, жалея, что не может двинуть кулаком по этому розовощекому, нежному личику, с осуждающим, холодным взглядом голубыми глаз и яркими, дрожащими губками. — О'кей! Я хожу домой с Элейн! Тебе-то какое до этого дело? Оставь меня в покое! У тебя есть Чарли Линч. Он — герой и лучший питчер в бейсбольной команде. А я толком не могу играть даже в поле. Оставь меня в покое!

— Да не нужен он мне! — закричала в ответ Кэтрин. — Чарли Линч меня не интересует! А тебя я ненавижу! Ненавижу! И уйду в монастырь!