Рассказы к Новому году и Рождеству

Где-то на обочине цивилизации, вдалеке от Срединного государства, как называют свое государство сами китайцы, ненадолго появлялись и исчезали какие-то провинциальные образования, с которыми Китай торговал: Рим, Византия, — появлялись и исчезали генуэзцы, венецианцы… Кто теперь помнит какую-то Бактрию? Был торговый партнер — и исчез.

И вот теперь в этом почетном ряду — мы, купцы из России. То, что мы приехали сюда с произведениями Чайковского и Иоганна Штрауса, явление не из этой жизни. Да и кто здесь, в сианьских трущобах, знает о великой русской и европейской симфонической культуре?

Мы ведь не только для себя покупали. Мы — представители большого оркестрового коллектива. Накануне ночью, практически до самого утра, весь творческий состав бродил по гостинице, советовался друг с другом… Каждый мучительно решал глубоко личный вопрос — сколько и какого чая из десятков доступных сортов необходимо купить. Потому что надо привезти эту экзотику в семью, родственникам, коллегам, которые за тебя отдуваются в Москве, врачу, учителю ребенка. Ведь все знают, что ты поехал в Китай. В конце концов (а на самом деле, в первую очередь) — директору оркестра, в котором ты работаешь и который тебя отпустил на две недели, попросив всего лишь написать заявление об отпуске за свой счет. На всякий случай. Он положил этот лист бумаги к себе в ящик стола, под папки с остальными документами и, если не будет никаких случайных эксцессов, просто выбросит это заявление, когда ты вернешься. Как же ему не привезти пару килограммов чая?

И вот, наконец, «алеет Восток, взошло Солнце» (это из песни про Партию и Мао). У нас в руках длинный список, перечисляющий пожелания коллег, и пачка юаней разной степени помятости.

…Мы практически сразу обозначили свой высокий статус и донесли до тети Сони мысль, что нам нужно тридцать два килограмма чая.

Она заваривала, давала продегустировать и выливала в недра резной деревянной решетки чашку за чашкой чаи разных сортов — почки и листики белого чая, комочки и шарики улуна, пу-эра, жасминового…

На столике появились блокнот и ручка. Тетя Соня продекларировала исходную цифру — 380 юаней и протянула блокнот с ручкой торговым партнерам. Это за 500 граммов — исторически сложившаяся единица измерения чая в Китае.

Боря написал 50 и с улыбкой, эквивалентной ходу е2-е4, вежливо перевернув блокнот, возвратил хозяйке.

Она взглянула на цифру, убедилась, что правильно поняла, и замахала руками. Шутку она оценила.

Процесс торговли описан уже много раз, он одинаков в разных странах и во все времена, поэтому нет смысла вдаваться в подробности.

370

60

350

80

345

85

Блокнот переходит из рук в руки все быстрее. Переговоры становятся все напряженнее и громче. Мы делаем вид, что нас цена не устраивает, сейчас встанем и уйдем. Стандартная реприза. При этом все присутствующие прекрасно понимают, что уже никто никуда не уйдет.

295

90

В лавку вошел старичок. Вот совершенно такое странное сочетание изображения со старинных китайских рисунков и человека, пережившего культурную революцию и прочие радости китайской истории двадцатого века, — с длинной тощей бородкой, в сандалиях и бесформенно висящих изрядно поношенных брюках. В мгновенно наступившей тишине он прошаркал к прилавку, купил пятьдесят граммов чая за 38 юаней и так же не спеша ушел.

Битва продолжается.

280

110

260

Тут Боря применет боевую подсечку — 270.

Пауза.

Выражение «когнитивный диссонанс» нам еще незнакомо, но польза от него очевидна. У тети Сони наблюдается ярко выраженный разрыв шаблона, эквивалентный нокдауну. Она замерла, смотрит на свежую запись в блокноте и молча шевелит губами. Рефери может начинать отсчет.

Молодчина! Очень быстро пришла в себя. Все трое с удовольствием смеемся. Цена сразу упала еще на тридцать пунктов.

Еще час с небольшим — и мы пришли к соглашению.

Дальше сущие пустяки: два часа уходит на расфасовку чая по сортам и пакетикам — у нас же список от всего оркестра.

Целый день в интенсивных беседах, мы уже как родные.

Распихиваем упаковки по здоровенным сумкам и обнимаемся на прощание.

Два солиста, увешанные сумками и коробками, ковыляют к отелю по вечернему Сианю.

Прошел ровно год. Сочельник.

— Что будем делать? Осталось всего два дня, а чая нет, — сказал Боря со спокойствием, из-под которого проглядывала паника.

Я абсолютно безмятежно промолчал. Из-за моей безмятежности тоже проглядывала паника. Потому что оставалось всего два дня, а чая не было.

— Ладно, — после паузы сказал я. — Завтра будем в Сиане, там и решим. Пойдем к тете Соне.

В Сиане нас поселили в другом месте. Значит, сначала надо найти общагу, в которой жили год назад. Общага — это значит общага. Ну и что, что на ней присобачили неоновую надпись HOTEL? Что я, архитектуру общаг не знаю, их художественный, так сказать, образ?

«Начинается Земля, как известно, от Кремля». Это правило работает и в Сиане. Оттуда и стартовали. Сочетая в правильных пропорциях память и интуицию, нашли бетонную коробку, в которой жили год назад, а уж от нее ноги сами довели до халабуды тети Сони.