Рассказы Ляо Чжая о необычайном

Через день начальник присутствия вышел, и Третий, загородив ему дорогу, громко заявил о несправедливости. Бумагу от него приняли, и Цюжун прошла в тюрьму сообщить об этом студенту. Потом ушла, чтобы проследить далее, и три дня не приходила. Студент горевал, голодал, был вне себя от неудовольствия, и день ему казался за год.

Вдруг явилась Сяосе в смертельном унынии и горе.

– Цюжун, – рассказывала она студенту, – на возвратном пути проходила мимо храма Стен и Рвов[93] и была силком схвачена черным судьей из западной галереи[94]. Он вынуждал ее поступить к нему в наложницы. Цюжун не сдавалась. И вот теперь тоже сидит в одиночной тюрьме. Я бежала сотню ли, бежала так, что сильно устала. Когда же добежала до северного пригорода, то наколола ногу на старый терновник. Боль вьелась в сердце и пошла до костного мозга. Боюсь, что уже больше не смогу прийти!

Тут она показала свою ногу. Кровь густо и темно краснела на ее «мчащейся по волне»[95]. Она достала три ланы серебра, заковыляла и исчезла.

Ввиду того, что Третий никаким образом не приходится подсудимому родственником и, следовательно, не имеет оснований за него хлопотать, судья-сановник постановил дать ему палок. Когда же наказание хотели привести в исполнение, то он ударился о землю и исчез. Сановник был поражен этим диковинным случаем. Просмотрел жалобу. Дело в ней было изложено в словах, полных скорби и сострадания. Велел позвать студента для дачи личного показания и спросил его, что за человек этот Третий. Студент сфальшивил и сказал, что не знает. Сановник увидел ясно, что студент не виноват, и велел его освободить.

Студент пришел домой. Целый вечер никого не было. К концу стражей появилась наконец Сяосе.

– Наш Третий, – сказала она с грустью в голосе, – был схвачен в канцелярии сановника духом присутственных зданий[96] и отправлен под стражей в судилище Тьмы[97]. Царь Тьмы, видя чувство долга, проявленное Третьим, велел ему сейчас родиться в одном знатном и богатом доме. Цюжун давно уже томится взаперти. Я подала было жалобу богу Стен и Рвов, но меня тоже задержали, и проникнуть в присутствие мне не удалось. Ну, что ж я буду теперь делать?

Студента охватил гнев.

– Ах вы, черные старые бесы! Да как же вы смеете так поступать? Вот завтра же я сброшу на пол ваши изображения и растопчу их в слякоть. Выскажу все Чэн-хуану и даже ему выражу порицание. Что, в самом деле: подьячие у его стола так жестоко обнаглели, а он спит, что ли, и видит пьяный сон?

И, скорбя и гневаясь так, сидели они друг с другом, не заметив даже, что уже четвертая стража[98] на исходе. Вдруг впорхнула Цюжун. Оба были радостно поражены и бросились к ней с вопросами.

Цюжун плакала.

– Вот, – говорила она, обращаясь к студенту, – пришлось-таки мне нынче за вас претерпеть десяток тысяч казней. Судья каждый день приставал ко мне с ножом и палкой. Но вдруг сегодня вечером он отпустил меня домой, сказав при этом следующее: «Я ведь ничего, я все это любя… Но раз ты не хочешь, то я, конечно, не буду тебя грязнить и бесчестить. Потрудись, пожалуйста, передать Осеннему Министру Тао[99], чтобы он меня не карал».

Услыхав это, студент несколько повеселел. Затем он выразил желание лечь вместе с девами.

– Ну, – сказал он им, – теперь я хочу от вас умереть!

– Нет, – отвечали они, – мы в свое время получили от вас открывающее пути наставление и глубоко сознаем, чем вам обязаны и как к вам надо относиться. Неужели мы можем допустить, чтобы, любя вас, – мы вас же погубили?

И ни за что не согласились, хотя в то же время привлекли к нему свои шеи, склонили головы и вообще выказывали супружеские чувства. Обе они после беды совершенно изгнали из себя всякую ревность.

Как-то студенту случилось встретить на дороге одного даоса, который, взглянув на него, сказал, что в нем сидит бесовский дух. Студенту эти слова показались странными, и он рассказал даосу все.

– Нет, – сказал даос, – это бесы хорошие. Не стоит с ними ссориться!

И написав два талисмана, вручил их студенту.

– Вот что, – сказал он при этом, – вы вернетесь домой и передадите эти талисманы обоим бесам: пусть их обогащают свою судьбу! Если они услышат за воротами плачущую деву, то пусть проглотят талисманы и быстро ринутся из дома. Та, что раньше добежит, может воскреснуть.

Студент поклонился даосу, принял от него талисманы, вернулся домой и вручил их девам.

Прошло этак с месяц. И действительно, послышался плач девы. Обе девы, обгоняя друг друга, выбежали из дома… Но Сяосе второпях забыла проглотить свой талисман.

Увидев проходящий мимо них траурный балдахин, Цюжун вышла, влезла в гроб и умерла. Сяосе не удалось влезть, и она с горькими рыданиями вернулась домой.